--- Один ---
В конце двадцать первого века тоже есть мухи.
Мух там меньше, чем лет двести тому назад. Но они есть.
И даже в двадцать первом веке мухи, случается, мешают научным наблюдениям.
О мухах Пашка думал с утра, с того самого момента, как вывел на монитор
снимки. Нет, ну надо же, уговорил Полоскова-старшего организовать ясную
погоду на целых семь ночей, чтобы провести наблюдения и сделать хоть
маленькое открытие. Обнаружить, скажем, какую-нибудь едва различимую на
небосводе комету Гераскина. А тут...
- Да я сам её видел! Собственными глазами! Муха как муха. Около объектива
кружилась, - почти кричал Павел в объектив видеофона. Он всегда переходит
на крик, когда надо скрыть дрожь в голосе. Неудобно как-то перед
девчонкой...
Алиса только улыбалась. И это было обиднее всего.
- Паш, остынь. Сколько времени продолжалось наблюдение?
- Ну, где-то полчаса...
- И это слова учёного?! - Алисины пальцы наиграли на клавиатуре компьютера
какие-то команды, и на мониторе, похожем на лист ватмана, лежащий на
наклонной поверхности стола, появился ряд цифр. - Я вот запросила твой
компьютер, и он говорит, что в его памяти содержатся кадры участка неба
близ Альфы Лебедя в оптическом диапазоне за период с 2 часов 32 минут по 2
часа 40 минут. Секунды для краткости опустим.
Пашка покраснел.
- И ты хочешь сказать, что муха в течение всего этого времени неподвижно
висела в нескольких десятках метров перед объективом?
Краска тут же сошла с Пашкиного лица, сменившись торжествующей ухмылкой.
Даже смешно. Почему девчонки всё так усложняют, в упор не замечая простых
объяснений?
- А что, муха разве не могла все эти восемь минут спокойно сидеть на стекле
объектива?
- Ага, сидела. И лапки чистила! - насмешливо отозвалась Алиса. В глазах её
играли озорные искорки.
- Почему бы и нет? - впервые за весь разговор улыбнулся Павел. Улыбка,
правда, была не очень весёлой. - И какой смысл теперь во всей серии
наблюдений? Из-за той же мухи, быть может, я и не обнаружил быструю
Сверхновую в туманности V-343 Лебедя. Она тоже под мухой оказалась.
Быстрые сверхновые в нашем времени ещё не открыты, поэтому мне, например,
не очень понятно, о чём это толкует Пашка. Впрочем, я не уверен, что о
быстрых сверхновых что-то известно в Пашкином времени: фантазии Алисиному
другу не занимать. Правда, сам он считает, что у него не фантазия, а
научная интуиция.
- Паш, а Паш, помнишь, как в пятом классе ты рассчитывал светосилу
объектива? У тебя доклад был по физике.
- Помню, конечно. Ты ещё взялась со мной спорить, будто диафрагма закроет
часть изображения, а я тебе продемонстрировал опыт со свечкой, экраном и
линзой. Изображение пламени свечи на экране только темнеет, когда
загораживаешь линзу диафрагмой. А ты...
- Пашенька, - вкрадчиво произнесла Алиса, - скажи мне, пожалуйста, чем
ворон похож на конторку?
- Это ты к чему?
- Аллегория. Чем муха отличается от диафрагмы?
- Ничем. А что?
Слова "А что?" Павел уже произносил по инерции. За какие-то полсекунды по
лицу мальчишки пробежал целый спектр эмоций, будто кто-то невидимый
примеривал к его веснушчатому носу самый неподходящий взгляд и остановился
в конце концов на растерянном таком... Словно у мультяшного Незнайки.
Помните? После Звёздочкиного вопроса "Ну почему ты всё время говоришь
неправду?"
- Но... но я же сам её видел. Муху.
- Ну и что? Наблюдавшаяся юным астрономом Павлом Гераскиным муха не может
служить объяснением отсутствия Денеба на снимке соответствующей области
небосклона. - Алиса проговорила всё это занудным, скрипучим голосом,
пародируя неведомого докладчика из какой-то давно канувшей в лету эпохи.
- Но у меня нет другого объяснения!
- Зато у меня есть. Между звездой и планетой Земля в момент наблюдений
находилось непрозрачное тело.
- Я уже проверил эту версию. Ни одно из известных тел Солнечной системы не
могло находиться в той области небосвода.
- А неизвестное? - спросила Алиса.
Пашка торжествовал. Какой он всё-таки предусмотрительный!
- А неизвестное должно было быть зафиксировано гравитометром! - выпалил
начинающий астроном. - В предположении, что тело двигалось по инерции и при
этом покрывало Денеб в течение не менее чем восьми минут, функция его
размеров от расстояния до Земли...
Оставим детей. Мы же не из двадцать первого века по новому летосчислению,
чтобы отследить ход их мыслей. Давайте лучше просто согласимся с Пашкой:
никакое тело - ни газовое облако, ни неизвестная планета - загородить Денеб
не могло. Разве что космический корабль? Но и тот непременно излучал бы в
инфракрасном диапазоне. И масса корабля вполне достаточна, чтобы
высокочувствительный школьный гравитометр зафиксировал постороннее тело в
наблюдаемой области небосвода.
- Значит, здесь есть какая-то тайна, - непринуждённо резюмировала Алиса.
Ей не привыкать к тайнам.
--- Два ---
Пашка только что вернулся с Бюраканской обсерватории. Её восстановили всего
два года назад. Канувшая в небытие на рубеже тысячелетий, обсерватория эта
некогда славилась исследованиями по проблемам внеземных цивилизаций
(которые, впрочем, в те далёкие времена так и не удалось обнаружить).
- Они мне не поверили! - жаловался Джаваду обиженный Павел, сидя в удобной
развилке ветвей раскидистого грецкого ореха близ биостанции. Над вершиной
дерева, покачиваемый лёгким ветерком, будто огромный мыльный пузырь, висел
флип: на нём мальчишка вернулся из Армении. Обшивка пузыря, остывая после
быстрого полёта, тихонько пощёлкивала. - Представляешь? Не поверили! Они
сказали, что звезда, а тем более белый гигант, - не иголка в стоге сена,
чтобы вот так вот взять и исчезнуть.
- Пусть бы сами посмотрели, - отозвался Джавад, который вообще-то тоже не
особенно верил Пашке. Пашка - он и разыграть может. Станется с него...
- Они мне авторитетно заявили, что Денеб находится ниже линии горизонта,
вследствие чего наблюдение в данный момент невозможно. И вообще, сейчас
день, а не ночь.
- Взяли бы планетарный катер, поднялись в космос...
- Я им так и сказал. Знаешь, что они мне ответили?
- Что?
- Что если я не прекращу их отвлекать, они свяжутся со школой и потребуют,
чтобы меня заново переаттестовали по астрономии и астрофизике.
- Они не знают, что аттестации и оценки давно отменили, да? - широко
улыбнулся Джавад.
- Похоже, - нахмурился Пашка.
- А чего же ты тогда испугался? - флегматично произнёс его товарищ.
- Я? Испугался? Да ты знаешь, как мы с Алисой на планете Пять-четыре...
- Ну и что? - хладнокровно парировал Джавад.
- Ничего я не испугался. Просто обидно.
- Обида - чувство, не достойное школьника конца двадцать первого века, -
Джавад, обычно молчаливый, иногда любит порезонёрствовать. Чаще, правда,
ради шутки. - Давай рассуждать логически. Они не оценили по достоинству
твой результат? Не оценили. Плохо это? Плохо. Для кого это плохо? Для них,
поскольку они упустили из рук верное открытие. Да ещё какое! Сами же
говорят: звёзды просто так не пропадают.
Ещё минут десять Джавад откровенно потешался над Пашкой, уверенный, что
Денеб на небе всё-таки отыщется. Тем не менее, едва стемнело, мальчишка
улетел куда-то в сторону Шатуры, подальше от городских огней, чтоб их
отсвет не мешал наблюдениям. Запасшись терпением и дождавшись-таки, когда
противная череда слоисто-кучевых облаков уйдёт на восток, юный
исследователь небесных глубин направил взор к созвездию Лебедя. Бюраканцы
между тем мирно спали в своих квартирах - за небом вместо них наблюдали
компьютеры.
Денеба не было.
Поднёс к глазам бинокль - не помогло.
Джавад удивился, что с ним очень редко случается. Выходит, Пашка продумал
свой розыгрыш на несколько шагов вперёд. Изобрёл какой-то способ скрыть
Денеб. Гравитационная линза?!
Утром, ещё до уроков, Джавад побежал в школьную астрофизическую лабораторию
за пультом орбитального гравитометра.
- Свяжись с Пашкой, - сказал Джаваду весёлый лаборант, студент из
Черноголовки. - У него прибор. Ещё неделю назад взял и до сих пор не
вернул.
Отличительная черта Джавада - настойчивость. Алиса, например, тоже
настойчива; но её настойчивость - это скорее упрямство; отец о ней говорит,
что, мол, дочь чем-то похожа на Магеллана или, скажем, Георгия Седова.
Кончается солонина - Магеллан плывёт. Налетает ураган - он спускает паруса,
ложится в дрейф, но, стоит стихии отступить, ложится на прежний курс.
Экипаж бунтует - он терпит побои и оскорбления, уговаривает, грозит,
убеждает, но изменить курс отказывается наотрез. Его пытаются убить - он
ускользает, как теплород из реторты, и продолжает свой путь. Что касается
Джавада, его настойчивость напоминает расходящиеся континенты - Европу и
Америку. Континентам всё равно, что происходит на них и вокруг них. Они
расходятся, и всё тут. И если вы захотите их, наоборот, сблизить, ничего у
вас, поверьте, не выйдет.
Так что Джавад даже не ощутил препятствия, возникшего из-за Пашкиного
разгильдяйства. Он попросту, едва кончились уроки, свистом подозвал
ближайший свободный флип, вскочил в него и полетел в Бюракан - там-то
наверняка удастся выполнить необходимые измерения.
Разумеется, можно было послать гравиграммку Пашке и потребовать вернуть
пульт. Однако тогда Пашка сразу бы догадался о том, что его перепроверяют,
и не было бы тогда границ Пашкиной обиде.
Вот Джавад и решил отправиться в Закавказье. Одна нога здесь - другая там.
Не прошло и шести часов, как астрофизики поняли, что лучше один из пультов
Джаваду отдать.
Пашка, не умеющий концентрироваться на достижении цели, так никогда бы не
смог. Он бы просто махнул рукой на снимок и тут же переключился на
исследование хромосом замухраков, которое через неделю тоже забросил бы. И
Алисин натиск тоже потерпел бы фиаско - ей пришлось бы сменить тактику,
задействовать свои обширные связи. Медленный, но неотвратимый напор Джавада
оказался плодотворнее.
Обретя временный контроль над гравитометром Бюраканской обсерватории,
никакой гравитационной линзы между Денебом и Землёй Джавад, однако, так и
не обнаружил.
Не было линзы.
Но и Денеба тоже не было.
--- Три ---
- Пап, мы с Пашкой и Джавадом летим на Денеб, - сказала Алиса с порога
кабинета.
Профессор нехотя оторвался от монитора, молча указал дочке на свободное
кресло и вновь уткнулся в какую-то мудрёную формулу иммунных реакций.
Вместо того, чтобы подождать минуты три, девочка вынула портативный
компьютер и вывела на экран папиного монитора, в уголочке, записку, что она
с друзьями на пару дней улетает в созвездие Лебедя. К понедельнику
вернётся. Ничего плохого с ней не случится, можно не беспокоиться.
Когда отец прочтёт записку, будет уже поздно.
На это Алиса и рассчитывала.
Гай-до тем временем ждал у ворот Космозо.
- Ну что, замётано? - спросил кораблик.
- Схвачено! - улыбнулась Алиса.
Мне бы теперь следовало исписать страниц двадцать приключениями Алисы и её
друзей в космосе, в созвездии Лебедя. Но это не входит в мой замысел. Хотя
если бы события стали развиваться согласно Алисиной гипотезе, эти двадцать
страниц обязательно родились бы на свет.
Гипотеза была вот какая. Не так давно Алиса участвовала в операции
ИнтерГПола по задержанию космического пирата и бандита галактического
масштаба Бесфа. Вы, читатель, возможно, уже в курсе этой довольно
неприятной истории - Алиса ни за что не согласилась бы пережить такое
приключение вновь. Бесф, если вы помните, воровал энергию - не гнушался
даже небольшими звёздами. Вдруг, думала Алиса, кто-то из приспешников
пирата решил повторить его авантюру, только в больших масштабах? Вдруг
похищена энергия целой звезды? Алиса, конечно, не представляла себе, как
такое можно сотворить, но мало ли загадок в Галактике? Правда, гравитометр
показывал: сама звезда находится на своём прежнем месте, никуда не делась.
Только не светит.
Исследования, проведённые юными астрономами прямо на борту Гай-До, дали ещё
один любопытный результат. Оказалось, что звезда постепенно сжимается и
вследствие этого довольно заметно излучает в инфракрасном диапазоне. Скорее
всего, в конце концов она через несколько тысячелетий превратится в чёрную
дыру, в последние часы своего существования вспыхнув как сверхновая, - если
только какая-то таинственная причина не вмешается в процесс коллапса
подобно тому, как она когда-то остановила термоядерные реакции в недрах
звезды. Сжатие звезды было вполне объяснимо: прекращение термоядерного
синтеза и исчезновение сопутствовавшего ему внутреннего давления излучения
нарушило равновесие светила. Вот и начался коллапс.
Дети уже выяснили, что звезда действительно погасла. Чтобы подтвердить это,
не нужно было преодолевать остаток пути. Но причина оставалась тайной.
Алиска притихла: её воображение безуспешно пыталось воссоздать хоть
какую-то версию произошедшего. Остановить на ходу термоядерный реактор
невероятной мощности? Остудить недра звезды в одночасье на миллионы
градусов? Поддерживать там такие условия в течение длительного времени,
чтобы реакции не возобновились? Нет, невозможно.
Зато Пашка, по обыкновению, уверен: невероятное открытие уже почти у него в
руках. Он-то не задавался вопросом, как всё это могло случиться. Он
полагал, что разберётся с загадкой на месте и что, разумеется, на месте с
этой загадкой разберётся именно он. В предвкушении научного подвига Пашка с
чувством декламировал Асадова:
...Чтоб выдал
Он всё, что когда-то видел,
А главное - тайну звёзд.
Как они загораются,
Стужу гоня с планет?
Чем они остужаются?
Как погасить их свет?
Стихи сбивали Алису с мысли, но она не подавала вида. Пашка такой
обидчивый...
Пашка, сделав страшное лицо, нажал на слово "погасить". Гай-до отреагировал
аплодисментами - всей школе известно, что Пашка отличный чтец.
- Гай-до! - вдруг спросила Алиса. - Раз мы с Земли видели звезду уже
погасшей, значит, она погасла 1630 лет назад - столько времени требуется её
свету, чтобы...
- Разумеется, - ответил кораблик. - И все наши измерения свидетельствуют,
что дело обстоит именно так.
Как будто оно могло обстоять по-другому.
Загвоздка в том, что "именно так" оно тоже не могло обстоять.
- Но почему тогда ни один космический корабль, пролетавший вблизи Денеба,
не сообщил на Землю, что звезда больше не светит? Ни наш, земной, ни
инопланетный?
- Инопланетные корабли могли и не знать расположения звёзд в окрестности
Солнца, - задумчиво произнёс разумный кораблик.
- Сомневаюсь. Ладно ещё Проксима или какой-нибудь Мицар. Но Денеб -
ярчайшая звезда, ориентир галактического значения.
- Ответ на твой вопрос, Алиса, - в твоих собственных словах. Денеб погас
шестнадцать веков назад. Для инопланетян его просто нет. С их планет он
едва ли отличим от миллионов других далёких звёзд, а подлетишь ближе -
видишь его уже погасшим. То есть не видишь вовсе.
- А почему об этом не узнали земляне? Ведь в тех краях пролетал не один
корабль.
- Не знаю. Экспедиций непосредственно на Денеб пока не было - мы первые.
Ближайшие корабли пролетали от него... - Гай-до задумался, копаясь в
космонетовских базах данных, - в двух сотнях парсек. Наверное, могли и не
заметить. Или, скажем, решили, что звезда скрылась за какой-нибудь чёрной
туманностью.
- Скорее всего, так и случилось, - вмешался Джавад. - Я бы тоже так
рассудил. Ну что может случиться с целой звездой, если до сих пор со
звёздами никогда ничего не случалось? Значит, она светит как ни в чём не
бывало, просто мы её не видим. Я даже не стал бы производить дополнительные
измерения - и так ведь всё ясно.
- Из тебя никогда не выйдет учёный, - встрял недовольный Пашка. Ему было
обидно, что никто так и не дослушал стихотворение.
- И тем не менее, - парировал Джавад, - факт налицо.
С этим спорить было бессмысленно.
- Нет, ну хорошо, пусть экипажи космолётов проворонили звезду, раз их
исследовательские миссии были нацелены на решение других задач, - выступил
смущённый Пашка. - Но кто мне объяснит, почему программы астрономических
компьютеров - и те ничего не заметили? Они же ежечасно обрабатывают данные
о звёздном небе, поступающие с телескопов Луны, спутников, астероидов!
Почему, спрашиваю, они не заметили пропавшей звезды? Почему это заметил
только я? Кто объяснит?
- Я, - тихо сказал Гай-до. - Я объясню.
Все смолкли.
- В полёте я от нечего делать связался с парой компьютеров из Гринвича и
уговорил их дать мне доступ к их памяти. На чтение. - Кораблик был не чужд
известного кокетства, что вообще очень нетипично для космических кораблей.
Но ведь Гай-до - не обыкновенный корабль, а сказочный, к тому же он оснащён
тремя автономными системами искусственного интеллекта с особо высокой
скоростью ассоциативного мышления. - Оказалось, - Гай-до понизил голос
почти до шёпота, - что их алгоритмы реагируют только на появление на небе
новых объектов, но отнюдь не на исчезновение уже имеющихся.
- Но почему? - удивилась Алиса.
- Да всё потому же. Потому что этого не может быть, - сказал Гай-до.
- Ну, тогда всё ясно! - подвёл черту Павел и уселся листать голографический
альбом "Походы Александра Македонского" с таким видом, будто для него не
существует больше тайн и загадок.
...Несколько часов спустя дети прибыли в систему Денеба. Они открыли там
восемь планет, на которых уже второе тысячелетие стояла сплошная ночь.
Каким-то чудом на одной из них ещё теплилась угрюмая жизнь, поддерживаемая
инфракрасным излучением бывшей звезды-гиганта.
Больше ничего они там не выяснили.
Что и следовало ожидать.
Не подтвердилась, конечно, и Алисина гипотеза о похитителях энергии. И не
могла подтвердиться. Не слишком умная была гипотеза. Ну какие тебе
приспешники Бесфа шестнадцать веков назад? Разве что машина времени... Но
ведь машина времени - это всё сказки, не так ли?
Хотя... Гай-до - тоже сказка, а между тем Алиса с друзьями уже подлетает на
нём к поясу Койпера - окраине Солнечной системы.
В воскресенье к обеду друзья, обескураженные и озадаченные, возвратились на
Землю. Ирия Гай, создательница и хозяйка умного, никогда не ошибающегося
космического кораблика Гай-до, накормила ребят фирменным вишнёвым пирогом и
зморомскими струкачиками, запечёнными в тесте. Ночевать дети остались во
Вроцлаве, предварительно провидеофонив родителям, что утром вылетят прямо в
школу.
Как только стемнело, Пашка, вооружившись сверхмощным полевым биноклем Ирии,
полез на крышу - наблюдать.
И не зря...
--- Четыре ---
...И не зря. В эту ночь погасли Вега и Поллукс. Прямо на глазах.
В течение последующей недели перестали светить ещё три звезды - Кастор,
Алькор и Бетельгейзе. Самые прекрасные созвездия земного неба утратили свой
привычный вид, знакомый ещё далёким предкам.
Теперь уж события не могли пройти незамеченными. Астрономы всего мира
бились над загадкой шести звёзд. Службы новостей то и дело крутили один и
тот же ролик: интервью Пашки Гераскина, в котором тот не преминул отпустить
пару шпилек в адрес бюраканских астрономов.
Человечество напоминало встревоженный улей. Точнее, улей, который чем-то
встревожен, но чем - он и сам не знает. И тем более не знает, что же теперь
делать и надо ли вообще что-либо делать.
В эти дни человечество вдруг утратило самую незыблемую и вечную свою веру -
веру в Солнце.
В течение недели погасли - надёжно погасли - несколько ярчайших светил
земного небосвода. Значит, и Солнце не застраховано от подобной же участи?
А почему оно, собственно, должно быть застраховано?
С ужасом и надеждой люди ждали ответа от своих учёных. Что теперь будет?
А тем нечего было сказать, кроме дежурных фраз: мол, не все звёзды погасли;
мол, из возможности подобного явления не следует непреложная необходимость
того, что то же самое случится именно с Солнцем... В конце концов, говорили
они, значительную часть человечества при малейшей угрозе удастся, объединив
усилия Галактического содружества, эвакуировать к другим звёздам. (Но что
будет с родной планетой? И какая участь ожидает другую значительную часть
человечества, которую эвакуировать не удастся? - думалось слушателям).
Обращение к учёным с других планет тоже осталось безрезультатным. Потухшие
звёзды были буквально облеплены исследовательскими кораблями пилагейцев,
корон, брастаков и ещё ста тысяч других разумных рас. Но что тут
установишь, если светила остыли десятки, сотни, а то и тысячи лет назад?
Никаких следов. Никаких зацепок. "И как же мы раньше не замечали, что эти
звёзды уже не светят?" - удивлялись сами себе астрономы.
И на этот вопрос у них тоже не было ответа.
Нет, вы не подумайте, паники не было. Почти два века спустя люди будут
рассуждать так: есть проблема - значит, надо её решать.
Только вот проблема не решалась, и точка.
Спустя несколько дней тревожное ожидание охватило все человечества
объединённой Галактики. Срочно инспектировались крупнейшие звёзды - нет ли
среди них потухших. Заводы по производству абсолютного топлива и
космических кораблей работали круглосуточно - вдруг потребуется эвакуация
какой-либо цивилизации? И над всем этим царило ощущение какой-то внезапной
беспомощности: люди Галактики, не одно столетие считавшие, что если не всё,
то самое главное о своём звёздном доме они знают, что это знание даёт
твёрдую уверенность в завтрашнем дне, - эти люди вдруг оказались в
положении первоклашки, который вдруг убедился, что от чернил на пиджаке
остаётся трудносмываемое пятно, грозящее неприятным разговором с
родителями. Только что всё было так хорошо и стабильно - и вдруг на тебе!
Тем временем выяснилось, что, кроме уже названных звёзд, погасла только
одна - Полярная. Все остальные звёзды Галактики светили как прежде. Это и
утешало, и озадачивало. Почему звёзды, находившиеся на столь различных
расстояниях от Земли, погасли именно в те моменты, чтобы в Солнечной
системе об этом стало известно в течение пары недель? Не может быть, чтобы
такое совпадение...
Ликовал один только Пашка. Теперь он по-настоящему прославился - на всю
Галактику! Он-то знал, он всегда знал, что когда-нибудь обязательно
совершит выдающееся открытие.
Лишь время от времени ликование омрачалось неприятной мыслью, что какое-то
уж больно грустное открытие получилось.
--- Пять ---
Алиса отправилась на Плутон, к маме. Папа, конечно, очень умный, но есть
проблемы, которые с папами не решаются. Папы подходят к проблемам слишком
предсказуемо.
Оповещённая видеофоном, мама, одетая в изящный красный скафандр, ждала дочь
на космодроме.
- Привет, дочь.
- Здравствуй, мамочка! - Алиса неслась навстречу во всю прыть. - Как я по
тебе соскучилась!
Девочка крепко прижалась к маме. Та удивилась - обычно Алиса так не делает.
Обычно она самостоятельность подчёркивает. Переходный возраст, понимаешь.
Вечером слетали на экскурсию на Харон, оказавшуюся довольно скучной - так
себе планетка, - а серьёзный разговор состоялся лишь на следующий день.
- Мам, у меня есть гипотеза насчёт всего этого.
- Насчёт чего? - спросила мама для проформы. Она, конечно, прекрасно
понимала, о чём сейчас пойдёт речь.
- Мамочка, я сама в эту гипотезу не верю, но всё-таки... Ты меня слушаешь?
- Да, конечно.
- Нужно делать очень странные предположения, чтобы всё объяснить. Но без
них вообще ничего никак не объясняется.
- Ну говори же, наконец, - улыбнулась мама.
- Предположим, что звёзды погасли ради землян.
- Вполне обоснованное предположение. По-моему, так все думают.
- Тогда возникают два вопроса: что нам хотели сообщить таким глупым
способом и почему нельзя было сообщить об этом... ну, как-нибудь
пообыкновенней. Например, по гравитонке. Я начну со второго вопроса, можно?
На него легче ответить.
Мама внимательно слушала.
- Те, кто погасил звёзды, не всесильны. Они просто нам непонятны. Они
ничего не знают о гравитонке, но знают, как гасить звёзды. Они устроены
настолько иначе, чем мы и чем вообще известные нам формы жизни, - говорила
Алиса, глядя в окошко на сломавшийся ковш Большой Медведицы, - настолько
иначе, что контакт с нами был бы для них задачей немыслимой сложности. А
может, у них были какие-то другие причины, - сказала она после секундного
замешательства, - и погасить звёзды им почему-то оказалось проще всего.
- И почему же? - спросила мама, отогнав назойливую муху. Они, оказывается,
теперь уже и на Плутоне есть.
- Этого я не знаю. И, наверное, никто в Содружестве пока не знает. Но давай
пока считать, что это именно так?
- Допустим.
- Кстати, заметь: ни одна из погасших звёзд не имела на своей орбите
планет, населённых разумными существами. Те, кто это делал, никому не
желали зла, - предупредила Алиса мамин настороженный взгляд.
Мама смутилась.
- Это в тебе надежда говорит, Алиса. Зла ли они желали, добра ли - мы этого
не знаем.
- Да, давай сосредоточимся на том, что знаем, - Алиса вернула беседу в
прежнее русло. В фокусе веерных отключений звёзд оказалась Земля. Если
предположить, что у них не было другого способа связаться с нами...
- Не слишком ли много предположений?
- Погоди! - нетерпеливо прервала Алиса. - Если никакого другого способа не
было, то отключения могли означать что угодно. Например, всего лишь попытку
войти в контакт. А вот если выбранный способ имеет значение...
- То что же это? Предупреждение о том, что что-то случится с Солнцем?
- Может быть, и так. Но я сомневаюсь. Гляди, если они в течение тысячелетий
планомерно гасили звёзды, то, пожалуй, могли бы, наоборот, починить Солнце,
если ему грозила беда.
- Хм... довольно шаткая версия.
- Может быть. Но вдруг их волнует Земля, а не Солнце?
- И что же их может беспокоить на Земле, в двадцать втором веке? Мы недавно
с обоюдной пользой влились в Галактическое содружество, научились управлять
временем, посылаем межгалактические экспедиции, даже строим дома на
Плутоне...
- Шутишь всё? - обиженно выдала Алиска. - А я бы вот на твоём месте
обратила внимание: отключения звёзд случайно совпали именно с той эпохой,
когда люди научились управлять временем.
- Какая тут связь?
- Теперь мы можем решать проблемы, возникающие не только в нашем времени,
но и в прошлом.
- Алиса, а теперь прокрути в уме весь наш разговор. Он сплошь состоит из
произвольных допущений, не находишь? Голова у тебя светлая, но пока по
большей части в смысле цвета волос.
Алиса ни капельки даже не обиделась.
- У тебя есть другая версия?
- Нет. Но на нашей планете немало специалистов...
- ...У которых тоже нет другой версии, - перебила Алиса. - А у меня есть.
Ну, пусть не версия - зацепочка. Между прочим, вы с папой сами говорите,
что у меня удивительная интуиция. Я бы к тебе с этим не полетела, у тебя и
так квартальный план горит, но помнишь тот смешной Пашкин куплетик, который
он ещё на предновогоднем капустнике декламировал? Да-да, тот самый, "Я
пришёл к тебе с приветом рассказать, что Солнце село..." Ты ещё тогда
спросила меня, к чему это он?
--- Пять с половиной ---
Алиса вышла из подъезда Института времени поздно ночью. Конечно, её версии,
как обычно, никто не поверил, и, как обычно, пришлось действовать самой.
Правда, ей там здорово помогли её друзья - друзья, о существовании которых
она раньше даже не догадывалась. Иногда, правда, они, наоборот, только
создавали лишние проблемы, но с друзьями всегда так бывает. Взять хотя бы
Пашку...
Что за беда стряслась в начале прошлого века и как Алиса с нею справилась -
навсегда останется её тайной, если только содержание какой-нибудь старинной
сказки (отгадайте, какой именно?) про девочку Алису случайно не совпадёт с
тем, что было на самом деле. Одно лишь стало мне известно: успела она как
раз вовремя.
Ночь была безлунной и по-августовски зябкой. Высоко в чистом чёрном небе
мерцали звёзды. Денеб весело подмигнул девочке. Алиса улыбнулась в ответ.
октябрь 2003 - ноябрь 2004 гг.
