Страничка Алисы Селезнёвой: "Билет в один конец"

Дни становились всё длиннее. Установилась жара. Где-то вдали иногда громыхали грозы, но Юлькину деревню обходили стороной. Вечерами было тепло и покойно. Воздух был полон негромких звуков. Лягушки, шмели, птицы, коровы, возвращающиеся с пастбища, далёкие раскаты грома — всё это сливалось в неповторимую мелодию июньского вечера, ласкового и живого.

В один из таких вечеров, когда подруги сидели на берегу реки, слушали соловьёв и кидали в воду плоские камешки — кто больше блинчиков на воде сделает, — Алиса сказала своей подруге:

– Ты знаешь, я сегодня должна буду переместиться в своё время. Вернее, не совсем в своё, а за год до своего рождения. У меня дела.

– Какие?

– Плохие. Я сообщница компьютерных пиратов.

– Алиса, с тобой не соскучишься. Но чего я не пойму: ты уже совсем взрослая девчонка, а фантазия у тебя — как у пятиклассницы какой-нибудь. Удивительно, что ты в куклы не играешь.

– Ты не волнуйся, этот переход безопасен. Там я пробуду несколько часов, а может, дней. Вернусь я или послезавтра, или через неделю. Всё зависит от того, когда я вылечу и в какое время будет вести безопасный канал. Только надо придумать какую-то версию для дедушки. Помоги, а?

– Никуда я тебя не отпущу. Что я скажу деду? Родителям? А вдруг ты вообще не вернёшься?

Алиса поняла, что больше всего Юлька боится именно этого.

– Пойми, по моим расчётам, переход из других дней связан с риском. Я могу просто не долететь до нужной даты. И если не долечу, может случиться так, что погибнет моя мама.

– Алиса, лучше расскажи всё по-честному. Не надо выдумывать. Я не верю ни одному твоему слову. То есть нет, я верю, что тебе надо куда-то на время уехать. Остальному не верю.

– Я не могу тебе об этом рассказать. Именно потому, что ты не поверишь. А если поверишь, я не знаю, что ты обо мне подумаешь.

Алиса несколько секунд молчала, плотно сжав губы и глядя на Юльку. Юльке стало неловко от Алисиного взгляда. От этого взгляда кажется, что Алиса не ровесница, а старше. Намного-намного. Лет на двести.

Людей будущего можно отличить от наших очень просто. Они, не смущаясь, заглядывают тебе прямо в глаза. Даже если они с тобой незнакомы. У нас это стыдно — у них нет.

– Я тебе рассказывала — помнишь? — о моём полёте на Пять-четыре, — продолжила Алиса. — Ты ещё тогда усомнилась, что через несколько лет напишут книжку о моих приключениях. — Тревога в глазах Алисы лишь на мгновение сменилась мимолётной усмешкой. — Ты же сама говорила, что читала “Сто лет тому вперёд” — так вот, тот же писатель напишет, Кир Булычёв. У меня повесть про ту историю есть в компьютере, но я её тебе не могу показать.

Сообщница пиратов задумалась на мгновение. Губы её вздрагивали: Алиса подбирала правильные слова, словно проверяя их на вкус.

– Я вот о чём...Ты тогда ещё ругалась на Дикодима. Ты сердилась на предателя, а я чуть не плакала. Знаешь почему? Я сейчас почти в таком же положении. Я должна сделать одну подлость, чтобы моя мама осталась жива. Ей угрожает опасность. Ты в это веришь?

Вы, быть может, не знаете, кто такой Дикодим. Если нет, значит, вы ещё не читали повесть Булычёва “Гай-до”. Обязательно прочитайте.

– Нет, — сказала Юлька. — Верю, что тебе нужно совершить подлость. Такое бывает. А что твоей маме угрожает опасность — не верю. Я, к твоему сведению, живу на свете тринадцатый год, и за это время моей маме ни разу никакая опасность не угрожала. — Юльке надоело плести венок из одуванчиков. Неловко размахнувшись, она бросила его в сторону реки. Венок не долетел и плюхнулся на мокрый песок.

Пели соловьи. Где-то вдали гудела моторная лодка. От деревни доносились звуки гармони и пьяные крики.

– За тобой и космические пираты не гонялись.

– Ещё как гонялись! Ты что, забыла?

– Прости. Я не так сказала. Но они за тобой гонялись из-за меня!

– Ну ладно, — почти согласилась Юлька. — Это неважно. Тебе нужно на время исчезнуть, чтобы затеять какую-то очередную каверзу. Скажу честно: если бы ты была моей дочерью, я бы решительно ограничила твою свободу. Ты всегда влипаешь в истории.

– Да не волнуйся ты! Сказала же: на этот раз переход безопасен. Абсолютно.

Юлька насторожилась. На Алисином месте её, Юльку, беспокоила бы та подлость, которую ей придётся совершить. И необходимость как-то объяснить деду своё отсутствие в течение нескольких дней. Но Алиса почему-то всё время сводит разговор к одному и тому же: переход безопасен, переход безопасен... Значит, бывают опасные? Значит, когда-то Алисе предстоит опасный переход?

– А когда переход опасен?

– Например, когда я буду возвращаться от тебя в своё время. В совсем своё — в котором я живу на самом деле.

– И в чём опасность?

– Можно не отвечать?

– Нет, нельзя, — на лице Юльки обозначился испуг. Дрогнули губы, в широко раскрытых глазах отразились облака, сгрудившиеся над лесистым горизонтом по ту сторону Клязьмы.

– Пойми, я просто не хочу тебя огорчать.

– Алиса, я не буду больше ни о чём тебя расспрашивать. Но объясни мне, что за опасность тебя беспокоит.

– Даже при самом лучшем выборе времени перехода у меня будет один шанс из пяти погибнуть при переброске.

– А если долететь до какого-то другого времени, а потом дальше?

– Всё равно. Даже ещё хуже. Машина всегда определяет наилучшую траекторию.

– Значит, ты просто останешься у нас.

– Я тебе ещё в прошлый раз объясняла, что это совершенно невозможно. Во-первых, я живу там, а здесь я чужая. Во-вторых, пока я тут, машина времени расходует абсолютное топливо. Однажды это надоест Охижутику, он выключит машину, и я взорвусь.

Эту фразу Алиса проговорила буднично, как если бы речь шла не о гибели, а, скажем, об опоздании на урок. Ещё бы! Она жила с этой мыслью всё это время, с того ненастного мартовского дня. Свыклась Алиса с этой мыслью.

Ну что делать? Взорвусь — значит, взорвусь.

– А кто такой Охижутик?

– Юленька, ты обещала больше меня ни о чём не спрашивать. Лучше потом как-нибудь тебе всё расскажу. Сама. У нас ещё будет время. Я же вернусь. А ещё у меня есть идея, как сделать, чтобы ты побывала у нас. Только тебе к тому времени будет уже почти тридцать лет. Тогда опять появится возможность безопасного перехода. Как тогда, в прошлом году. Не знаю, удастся или нет воплотить эту идею в жизнь. Но если удастся, мы будем с тобой общаться по электронной почте, а быть может, даже уговорю Петрова взять тебя к нам. Хотя бы на несколько дней. Я попытаюсь. Только, если не получится, не грусти. Ты же знаешь, что в будущем я есть. И я знаю, что ты есть в прошлом, хотя в моём времени ты давным-давно умерла.

Юльку передёрнуло. В Алисиной фразе Юлькина смерть стала свершившимся фактом. От этого похолодело в груди. Ведь для самой-то себя Юлька никогда не умрёт, потому что когда она уже умрёт, она не сможет испугаться своей смерти. Некому будет пугаться. Юльки-то не будет. А вот для Алисы Юлькина смерть не только произойдёт, но даже уже произошла. Причём давным-давно — Алиса тогда ещё не родилась. То есть Юлька, с одной стороны, живёт — тут, в своей эпохе. А с другой, уже умерла. В Алисином времени. Так что же, выходит, между жизнью и смертью нет никакой разницы? Ты в этом мире и живёшь, и не живёшь — вопрос только во времени, сквозь которое, если захочешь, можно путешествовать? Неужели всё дело лишь в этом загадочном времени, которое только кажется? Значит, и смерть только кажется? Уф, тогда не страшно.

У девочки отлегло от сердца, и она спросила:

– А кто такой Петров?

– Ты обещала больше ничего не спрашивать, ведь так?

Подумав, Алиса добавила:

– Ладно, на этот вопрос можно ответить. Это директор Института времени.

– У меня ещё один безопасный вопрос, — Юлька придала своему голосу ироничный оттенок, чтобы прогнать страх за подругу, которой угрожает гибель при переброске сквозь время. — А как я смогу переписываться с тобой по электронной почте, если у нас её нет?

– К тому времени будет. У тебя дома появится компьютер — такой же, как у твоего папы на работе, только намного мощнее. Ты будешь через телефон подключаться к другим компьютерам, а через них — к компьютеру Николая Николаевича. У него в том времени тоже будет компьютер. Ричард рассказывал. Ну, а Николай Николаевич передаст твоё письмо нам.

– Алиса, хватит меня разыгрывать. Теперь я точно не верю ни одному твоему слову. Для папиного компьютера нужно три таких квартиры, как наша — и то, наверное, не уместится.

Алиса вынула из кармана шорт свой компьютер.

Видишь вот это устройство? Это компьютер. Его мощность, наверное, в миллиард раз превосходит мощность компьютера твоего папы.

Ты не права, Алиса. Не в миллиард, а гораздо больше.

– Ой! А как на нём считать?

– Очень просто. Ты диктуешь ему задание, а он выдаёт ответ на гляделку или на виркнигу. Виркнига у меня в рюкзаке, а гляделка вот, — Алиса выдвинула из компьютера прямоугольную рамку. На ней вдруг появилась непрозрачная чёрная плёнка. На плёнке возникла картинка, изображающая какое-то загадочное чудовище — очевидно, инопланетное.

– Это Громозека, мой друг, — пояснила Алиса. Он археолог, один из известнейших в Галактике. Живёт на планете Чумароз, но почти никогда там не бывает.

Юлька немножко попрактиковалась с компьютером, задавая машине несложные задачки по алгебре и геометрии.

– А папин компьютер так решать не умеет. Его сначала надо программировать. Папа говорит, что это очень сложно.

– Теперь веришь, что у тебя будет компьютер? Конечно, не такой, как у меня. Размером примерно с коробку от посылки. К нему ещё потребуется экран, похожий на ваш телевизор. И мощность у него будет поменьше, чем у моего. Но для электронной почты его возможностей хватит вполне.

Юлька так и не решила, верить Алисе или не верить. В конце концов, не это сейчас главное.

– Алиса, у меня есть ещё один вопрос. Ты, конечно, можешь не отвечать. Но если ты не ответишь, я буду считать, что когда ты летела сюда, ко мне, у тебя тоже было только четыре шанса из пяти. Скажи, сколько у тебя было шансов?

Алиса не ответила.

Несколько минут подруги сидели молча. Потом Юлька сказала:

– Знаешь, Алиса, я не стою такого риска. И весь наш класс, и учителя, вообще все люди нашего времени — все мы не стоим.

Она замолчала, размазала по щеке непослушную слезинку и продолжала:

– Лучше бы ты совсем не прилетала. Прости, я плохо о тебе думала, злилась на тебя... Я считала, нельзя поступать как ты: вот так уйти — и всё... Нет, я знаю, что тебе по-другому нельзя, но мне тоже было... ты понимаешь. Когда всё неправильно, обязательно найдёшь виноватого. Но всё равно, нельзя же так рисковать. От этого всем ещё хуже — и тебе, и мне.

– Не согласна, — серьёзно ответила Алиса, положив голову на плечо подруги и прижавшись к ней теснее. Виноватого никогда не надо искать. Каждый из нас немножко виноват во всём, что происходит. Но я не об этом хочу сказать. Главное, не грусти. — Алиса попыталась ободряюще улыбнуться, но что-то не поверила Юлька этой улыбке. Не поверила — и пристально поглядела в глаза подруге.

И тогда Алиса призналась.

– Знаешь, Юль, меня саму тревожит одно обстоятельство. В моём компьютере хранится целая полка книжек про меня, написанных Булычёвым. В этих книжках мне никогда не бывает больше двенадцати лет. Правда, в одной написано, что на Крине я побывала уже студенткой, но вдруг это выдумка?

– Умеешь ты успокоить, — печально усмехнулась Юлька.

– А ты тогда не была такой плаксой, как теперь.

– Наверное, старею, — вздохнула девочка. — Если б знала, чем кончится та история, лучше бы не рождалась.

– А ты не могла не родиться. И прошлое, и будущее уже есть. Значит, ты всегда уже родилась, только в своём времени. И со мной не могла не встретиться.

– Получается, что у тебя всего три шанса из пяти вернуться обратно живой?

– Теперь уже четыре из пяти. А когда вылетала — было 64 шанса из ста. Это, как видишь, больше, чем три из пяти. — Алиса посмотрела на подругу ласково и спокойно. Будто эти четыре процента, на которые ошиблась Юлька, что-то решали.

– А почему 64, а не 60?

– Раз задаёшь такие вопросы, значит, уже не боишься, — улыбнулась Алиса. — Вот и молодец. Теперь ты снова отважная девочка, которой не страшен даже пиратский бластер.

Алиса помолчала, нахмурилась в раздумье. И вдруг снова заговорила тревожным полушёпотом:

– Ты когда-нибудь задумывалась, сколько у тебя было шансов, когда ты укрыла меня от пиратов? До сих пор не могу понять, почему я попросила тебя о помощи. С моей стороны это всё равно как если б я заслонилась тобой от выстрела. Я виновата перед тобой. Это я должна просить у тебя прощения. И не просила потому лишь, что мне в тысячу раз труднее объяснить тебе, в чём моя вина, чем попросить прощения.

Заплаканная Юлька встала и пошла к воде, чтобы умыться и привести себя в порядок. Алиса последовала за ней, продолжая:

– Но сейчас как-то само собой получилось... Прости меня, Юлька. Мой риск — мелочь по сравнению с твоим. А ты тогда не задумываясь подвергла себя куда большей опасности.

– Опять ты говоришь глупости, — Юлька слабо улыбнулась, но в глазах стояло волнение.

– Никакие не глупости. Я сама только теперь понимаю, зачем прилетела. Конечно, я обещала тебя навестить и должна была сдержать слово. Но не это главное. Я должна была попросить у тебя прощения. Без тебя я бы не справилась; но когда ты протянула мне руку помощи, я должна была предупредить тебя, что твои шансы остаться в живых были не больше половины.

– Твоя рука — в моей руке, — тихо сказала Юлька. Алисино приветствие, которое в Юлькином времени всех удивляет, казалось девочке волшебным заклинанием.

– Спасибо, Юля. И всё-таки это чудо, что все живы и даже Колька отделался несколькими синяками.

– Совсем не чудо. Пиратов было всего двое, они чужие в нашем времени и всех ненавидят, даже друг друга. У них не было никаких шансов.

– У них-то не было. Мы их бы всё равно победили. Но могли быть жертвы. А я сама влипла в эту историю и ребят втянула. И всё из-за того, что, как какой-нибудь глупый крестоног, повесила миелофон на забор.

– Ребят я втянула, а не ты.

– Всё равно.

– И всё-таки, почему 64?

И Алиса принялась на примере с игральными костями объяснять своей подруге основы теории вероятностей. Юлька увлеклась — и на время забыла о той страшной цене, которую, быть может, уплатит Алиса за попытку вернуться в родную эпоху.

Домой шли молча. Уже подходя к калитке, Юлька вдруг схватила подругу за плечо:

– Алиса, я только что доказала одну теорему. Сама.

– Какую? — ожидая каверзы, ответила Алиса.

– Пиратов в нашем времени нет. За тобой здесь никто не следит.

Это Юлька вдруг вспомнила фразу, невзначай брошенную испуганной Алисой, когда та возвращала свою подругу к жизни после неудачного купания.

– Почему? Ничто не мешает им быть здесь.

– Мешает. Те самые 36 шансов из ста мешают. Думаешь, они станут рисковать?

И Алиса согласилась с подругой. Конечно, не станут. Ведь все пираты — трусы. Они нападают только на слабых и лишь тогда, когда уверены в своей безнаказанности.

Значит, в Юлькином времени Алисе не надо бояться пиратов.

– Юль, а ты отчаянная. Я на твоём месте никогда так в воду не бросилась бы только ради того, чтобы доказать: не страшна мне холодная вода!

И подруги, крепко обнявшись, рассмеялись.

Чем оправдала Юлька Алисино исчезновение — я не знаю, а выдумывать неохота. Конечно, в этой книжке много выдумки, но я всё-таки стараюсь не отходить слишком далеко от фактов из Алисиного дневника. Текста дневника у меня с собой нет, я его видел давным-давно в будущем, но помню очень хорошо. Захватывающий текст. Но увы, о том, как Юлька объяснила пропажу Алисы, в дневнике не было ни слова. Я потом Алису спрашивал: почему? Она ответила, что так и не поинтересовалась у подруги, что та сказала деду. Просто забыла. Да и неважно это.

Я уже как-то говорил, что в деревне, помимо альдебаранских бабочек, у Алисы было ещё одно занятие. Сообщница компьютерных пиратов непрестанно думала, как выполнить задание Охижутика. Выполнить так, чтобы ни своим не попасться, ни Охижутику не оставить шанса навредить населению Галактики.

Первая задача — переснять со страниц виркниг описания всех ста систем защиты — казалась Алисе несложной. Если у тебя за плечами Шкомерздет, ты найдёшь способ незамеченной проникнуть на конкурс и отсканировать требуемые материалы. Например, можно будет тайком прикрепить по микрокамере на бровь каждому эксперту. Микрокамеры — вот они, в кармане скафандра, упакованные в пластиковую коробочку. Охижутик позаботился.

Вторая задача посложней. Надо как-то сбить Охижутика с толку, указав не на тот проект, что победил в конкурсе, а совсем на другой. Потом можно будет свалить на робота — мол, его программа конспирации оказалась хитрее, чем мы ожидали. Будто бы решение он принял раньше и записал в суперсекретную ячейку памяти, а программа выбора, находившаяся в памяти робота и работавшая в момент отбора конкурсного решения, действовала лишь для отвода глаз. Нет, номер не пройдёт. Рука робота выберет один из блоков защиты. Команда, подаваемая на серводвигатель руки робота, будет зафиксирована устройством ДСП — дистанционным сканером памяти. А если... А если предположить, что у робота, кроме основного, есть секретный серводвигатель? Почему бы ему не быть?

Алисины мысли повторили ход рассуждений конструкторов робота-выбиральщика. Секретный серводвигатель у робота был, и команда выбора генерировалась случайным образом в самом серводвигателе — чисто механически, без использования квантово-процессорных технологий, обычных для компьютеров и роботов двадцать второго века. Никакой ДСП эту команду зафиксировать не мог.

Но ни Алиса, ни Охижутик об этом не знают.

Раз об этом не знает Алиса, перед ней стоит задача так исказить содержимое памяти робота, чтобы, во-первых, Охижутик не догадался, что такого содержимого в памяти робота быть не может — а он компьютерный ас, обмануть его непросто, особенно Алисе, которая никогда не увлекалась программированием, — а во-вторых, чтобы это содержимое однозначно показывало на какой-нибудь другой проект, а не на тот, что выбран на самом деле. Ведь вдруг и вправду робот самый обыкновенный, без секретных серводвигателей? Тогда достаточно иметь карту его памяти, чтобы догадаться, какой выбор им сделан. А этого допустить нельзя.

“Хорошо, что Охижутик и его сообщники не могут просканировать память моего компьютера, пока я в прошлом”, — подумала Алиса. Шпионка пиратов поняла, как надо действовать. Надо попросить компьютер, чтобы тот выдумал абсолютно правдоподобную карту памяти робота, которая бы соответствовала случаю, когда роботом выбран, скажем, пятый проект из ста.

Компьютер, получив задание, ответил, что, находясь в прошлом, он не может подключиться ни к одному роботу, чтобы посмотреть, что у них бывает в памяти. Но Алиса сказала компьютеру, что это неважно. Ведь того робота, вероятно, конструировали специально для выбора одного из проектов систем защиты. Он мог быть не похож ни на один другой робот на Земле. И уж конечно не был подключён к Космонету.

Тогда компьютер понял, что от него просто требуется наудачу сконструировать подходящего робота, который мог бы выполнить подобную функцию, затем создать его компьютерную модель, поместить её в виртуальный мир, в котором робот выбирает один из проектов, и снять содержимое памяти виртуального робота, действующего в виртуальном мире. Охижутик ничего не заподозрит — как он проверит, что это не тот робот? А то, что выбор не сошёлся, можно объяснить секретным серводвигателем.

Отлично! План есть.

За пять минут компьютер выполнил задачу — он бы мог выполнить её и быстрее, но решил сделать робота как можно более сложным и запутанным. Чтобы хакеру, разбирающемуся в его памяти, было над чем поломать голову. И чтобы любому специалисту было понятно: конструктор немало потрудился над тем, чтобы угадать сделанный роботом выбор было ой как непросто.

Компьютер выдал на гляделку сообщение, что задача решена. А ещё напечатал, что о решении задачи по прибытии домой он просто обязан сообщить в ИнтерГПол: задание Алисы имеет признаки действий, опасных для других жителей Галактики.

Алиса поняла: брать компьютер обратно в своё время нельзя. Но его нельзя и оставлять в чужом времени, иначе на его удержание там будет постоянно расходоваться ценное абсолютное топливо. Придётся посылать в прошлое бригаду временщиков-спасателей на поиски оставленного прибора.

Значит, перед возвращением придётся вывести компьютер из строя.

Жалко. В его памяти — дневники этих дней и записи об опытах с альдебаранскими бабочками.

Смирившись с предстоящей утратой, Алиса вновь вернулась к мучившей её проблеме сканирования памяти. Ведь создать компьютерную модель робота-выбиральщика — это половина дела; но как загрузить полученный образ памяти виртуального робота в ДСП, запрограммированный Охижутиком? Не заметит ли подвоха заложенная в него программа? Если она не заметит, то не почует ли неладное её создатель? Ведь ДСП настроен так, чтобы сканировать память настоящего робота, а не виртуального.

– Ты можешь полностью притвориться роботом? — спросила Алиса компьютер.

– Нет, к сожалению, — напечатал компьютер на гляделке. Ведь во мне ещё будет как минимум та программа, которая создала виртуального робота.

– А если её стереть? Она же больше не нужна.

– Тогда останутся программы, которыми я тебя понимаю.

– Но такие программы есть и у созданного тобой робота.

– Если они начнут действовать, состояние виртуального робота изменится. Квалифицированному программисту будет ясно, что робот вовсе не в конкурсном зале, а только притворяется.

– Тогда придётся тобой временно пожертвовать. Ты должен будешь стать этим роботом и остаться в таком состоянии до тех пор, пока тебя не починит специалист.

– Не могу. Пропадёт ценная информация. В частности, информация о том, что я должен сообщить о твоей деятельности в ИнтерГПол.

– Минутку. Ты согласен, что компьютер не должен наносить вреда людям?

– Полностью.

– Ты знаешь, что такое УАС?

– Ты рассказывала.

– Тебе нужна ещё какая-нибудь информация для принятия правильного решения?

– Нет, я всё понял. Только у меня одна просьба. Или, точнее, совет. Я стану роботом там, в том зале, где находится робот-выбиральщик. Не хочу оставлять тебя без своей помощи до этого момента. Ты ещё опыты с бабочками не закончила.

– Разумно. Принимай этот план к исполнению.

– Программа принята к выполнению. Результат самотестирования: все системы работают нормально. И всё-таки этот шаг для меня равносилен самоубийству.

– Ничего подобного. Ты не личность. Ты не можешь воспринимать мир подобно мне, изнутри себя.

– Да. В этом моя трагедия, — напечатал компьютер на гляделке. И погасил её.

Ночью Алиса переместилась в 2169 год.

Она решила высадиться вблизи биостанции. Почему — пиратка сама не отдавала себе отчёт. Видимо, она просто хотела найти уютное место, где можно было бы, подключившись к компьютерной сети, собрать как можно больше информации о предстоящем конкурсе компьютерных систем защиты.

Но девочка ошиблась.

Во-первых, неожиданно оказалось, что никакой биостанции ещё нет. Её построят только через четыре года. Во-вторых, компьютер грустным шрифтом вывел на гляделку сообщение, что не может подключиться к сети, поскольку четырнадцать лет назад использовались совсем другие сетевые технологии.

В-третьих, лемма Петрова запрещает Алисе пойти домой. Не должна Алиса встречаться с собственной мамой. Впрочем, даже если б не было леммы Петрова, ни мама, ни папа не узнали бы Алису. Да и как её узнаешь, если до её рождения остаётся ещё больше года?

Вы, конечно, спросите: что это ещё за лемма Петрова? Отвечу: это главный закон хронофизики, согласно которому существуют “запрещённые” траектории материальных объектов в пространственно-временных координатах. Например, когда ты попадаешь в будущее и хочешь там встретиться с самой собой, только взрослой, потребление энергии машиной времени растёт по мере того, как ты к себе приближаешься. Когда расстояние становится порядка нескольких сотен километров (так мне объяснял Ричард Темпест), расход энергии станет столь большим, что машина времени за доли секунды проглотит все галактические ресурсы абсолютного топлива. Тогда произойдёт страшный взрыв, который погубит и тебя, и машину времени, и планету, на которой стоит машина времени, и звезду, вокруг которой эта планета вращается... Короче, такие опыты лучше не ставить.

Здесь, в 2169 году, была осень. Тихо шуршали осыпающиеся листья. Пластик тротуаров, скамейки, сиденья велосипедов на стоянке — всё было испещрено мелкими капельками дождя, который, вероятно, только что кончился. Но теперь облака ушли, ярко светили звёзды. Подмораживало.

Алиса взяла со стоянки первый попавшийся велосипед, рукавом скафандра смахнула сырость с седла и поехала в сторону Смоленской площади. Там, под эстакадой старинной автомобильной развязки, скрывшейся в зарослях боярышника и сирени, посреди цветочных клумб располагались уютные столики с компьютерами для желающих поработать или поиграть на свежем воздухе.

В этот полуночный час желающих поработать или поиграть не было.

Шпионка уселась за столик. Над ним загорелась лампочка, осветившая непривычную Алисе клавиатуру — сенсоры клавиш металлические, а не кварцевые; и уж что совсем непривычно, на клавишах написаны русские буквы, которые спустя четырнадцать лет уже почти не будут использоваться. Русский алфавит почти полностью заменит латиница. А клавиши к тому времени подписывать вовсе не будут. Зачем? Ведь раскладку клавиатуры, даже если ты сама её ещё не запомнила, можно загнать в биочип. Нет, таких допотопных компьютеров Алиса ещё ни разу не встречала. Представляете? У них были жидкокристаллические дисплеи! Это же какой-то каменный век!

Чтобы выяснить, как работать с этими вычислительными мастодонтами, Алисе пришлось обратиться к своему компьютеру. Тот, порывшись в хранящихся в памяти энциклопедиях, подсказал хозяйке, как подключиться к сети; напомнил, что нужно ввести регистрационное имя Игоря Селезнёва — в ту пору ещё доцента, а не профессора, но уже очень уважаемого и известного специалиста; объяснил, как найти программу-гляделку для поиска данных в архивах новостей.

Надо ли тратить время на объяснение, почему Алиса не могла воспользоваться собственным регистрационным именем для входа в сеть?!

Вся ночь ушла у сообщницы Охижутика на то, чтобы узнать нужные ей подробности: точное место и время проведения конкурса, список экспертов, допущенных к документации по системе защиты, их домашние и электронные адреса, места работы. Все эти данные Алисин компьютер сканировал со старинного жидкокристаллического дисплея, оцифровывал и записывал к себе в память.

Фронт работ у Алисы оказался обширный. В течение нескольких дней ей было нужно: разыскать несколько сотен человек; незаметно оснастить их самоуничтожающейся аппаратурой для пересъёмки документов; убедиться, что документы пересняты. Придётся также (и это самое сложное) побывать в помещении, где пройдёт последний этап конкурса — выбор одного секретного проекта из ста. В противном случае УАС зафиксирует отклонение от намеченного плана, а до этого лучше не доводить. Маме, правда, в этом случае ничего не угрожает: ведь УНС не узнает, что Алиса отклонилась от программы, пока эти два подлых устройства — УНС и УАС — находятся в разных временах...

Алиса надела шапку-невидимку — и исчезла.

Шапка-невидимка — аппарат очень надёжный. Принцип её работы, как объяснила мне Алиса, основан на законе сопряжённых изменений квантовой статистики. В отличие от экранирующего силового поля, которое скрывает загораживаемый им объект, заставляя световые лучи попросту огибать его, но зато само может легко быть обнаружено специальными приборами, человека в шапке-невидимке обнаружить невозможно совершенно. Точнее, возможно, но только по его физическому воздействию на окружающую среду. Например, человек в шапке-невидимке оставляет следы, если хочет. Но можно воспользоваться антигравитационным ранцем, и тогда следов, разумеется, не будет. Зато можно столкнуться с птицей или, что гораздо опаснее, с флипом.

Невидимой Алиса легко проскользнула в небоскрёб Института автоматизированных систем, расположенный в самом центре Москвы, в нескольких сотнях метров от Тверской площади, которую некоторые любители истории иногда называют Советской. Так она называлась в двадцатом веке. Здесь, в этом здании, работало большинство экспертов, которые интересовали сообщницу пиратов.

Шпионка Охижутика отлично понимала: если она сейчас не будет делать то, что от неё требуется, УАС её тут же уничтожит. Пока она невидимая летает на своём антигравитационном ранце (в просторечии — антигре, ударение на “и”) и разыскивает нужных людей — у Алисы, в отличие от меня, великолепная зрительная память: всех экспертов она запомнила в лицо, единожды увидев на экране компьютера, — мозг её продолжает свою непрерывную упорную работу.

“Так, — думает юная разведчица. — Что может и что не может УАС? Первое. УАС не может связаться из чужого времени ни с УНС, ни с Охижутиком. Второе. УАС не может связаться ни с тем, ни с другим без ретранслятора: он слишком маленький, а для межзвёздной связи требуется мощный квантовый передатчик. Значит, если бандиты не блефуют, на Земле есть ретранслятор для передачи сигнала с УАС на Чумароз. Уничтожитель не может читать мысли: для этого нужен целый кристалл гиперселенита, который не поместится в столь миниатюрный прибор. Пиратский прибор почти наверняка не может сканировать Алисин биочип: ДСП тоже не уместился бы в уничтожитель”.

Так думает Алиса.

Биочип — это тот же компьютер, только маленький. Он добывает энергию из питательных веществ и кислорода, доставляемых кровью. У него прямой интерфейс с головным мозгом, так что после некоторой тренировки можно подавать ему команды, вводить и считывать графическую и аудиоинформацию прямо в мозг. Тогда получается, будто ты диктуешь биочипу команды и видишь изображение, которое обычный компьютер синтезировал бы на гляделке или на голографическом проекторе.

“Что же тогда УАС может? Он может, просвечивая меня каким-нибудь излучением, видеть и анализировать то, что происходит вокруг — в частности, читать документы и информацию на дисплее. Он может слышать то, что говорю и слышу я. Этого вполне достаточно, чтобы определить, выполняю я намеченное бандитами или нет. Собранные сведения уничтожитель может передать на ближайший ретранслятор. Если я нахожусь на Чумарозе — данные попадут прямо на компьютер Охижутика или даже в его биочип. Кажется, всё. Больше ничего уничтожитель не может. Да, ещё, конечно, может меня уничтожить”.

Последняя мысль оказалась не особенно радостной. Но всё равно: возможности уничтожителя не безграничны. Наверное, его можно обмануть.

Я не буду подробно рассказывать, как Алиса пробиралась в запертые кабинеты через вентиляционные шахты; как один раз, снимая ранец, который не протискивался в узкое колено коллектора, чуть не сорвалась вниз с высоты тридцатого этажа; как разорвала скафандр, который почти невозможно разорвать, и больно оцарапала плечо — хорошо, аптечка с собой; как намертво застряла внутри двойной двери: автоматика не заметила девочку, поскольку та была в шапке-невидимке, и дала команду дверям закрыться. Будь Алиса на год старше — двери бы её попросту раздавили, а так она, повернув голову боком, кое-как поместилась между ними. Было трудно дышать: створки сдавливали грудь. Хорошо ещё, что в последнюю секунду каким-то чудом успела скинуть ранец. Иначе конец бы настал Алисе. Расплющило бы её.

Четыре дня непрерывной работы ушло у нашей шпионки на поиски, установку подглядывающей и подслушивающей аппаратуры на бровях компьютерщиков и над их рабочими столами, на пересъёмку тех виркниг, которые не были спрятаны в секретные сейфы. Изображения переснятых документов тут же записывались в запоминающее устройство ДСП — того самого, который, по замыслу Охижутика, должен будет узнать, какой выбор сделает робот-выбиральщик.

Видите, есть всё-таки и в будущем запирающиеся двери и секретные сейфы. Просто большинство людей с ними никогда в жизни не сталкиваются. Большинство. Но не Алиса.

Но вот минули четыре сумасшедших дня. Агент Алиса выполнила всё, что было предусмотрено бандитской программой в рамках операции под кодовым названием “Жуть”. Остался последний, самый сложный этап — проникнуть в помещение, в котором произойдёт выбор системы защиты, подлежащей внедрению.

И тут Алиса поняла, как она просчиталась.

Помещение оказалось замурованным. Входа в него не было. Робот находился внутри. Ему предстояло: выбрать единственный кристалл из ста неотличимых на вид друг от друга микрочипов; проломить стену; положить кристалл на стол перед жюри. Затем все оставшиеся кристаллы должны были уничтожиться, робот — вернуться в помещение, где происходил выбор, и испариться. Грустная судьба у этого робота. Я бы даже сказал — героическая. Люди будущего утверждают, что роботы не живые, но я всё-таки немножко сомневаюсь. Ведь погибающего робота тоже жалко. Но что делать? Если б не роботы, вместо них гибли бы люди — а уж они-то точно живые.

Если б Алиса прилетела сюда на месяц пораньше и с месячным запасом продовольствия, она могла бы дать себя замуровать, месяц прожить там, внутри, в компании робота-выбиральщика... Тот, конечно, мог бы её заметить за это время... Но вообще-то всё можно было предусмотреть. Конечно, очень неудобно, неуютно, скучно... Даже можно заработать клаустрофобию — боязнь замкнутых пространств. Но зато реально. Документацию можно было бы собрать ещё до замуровывания. Кристаллы-то уже готовы к заточению в секретное помещение — туда, где из ста будет выбран один. Значит, вся документация с описаниями систем защиты к этому моменту уже имеется.

У Алисы есть переносная кабина времени. Что же ей мешает вернуться на месяц назад, пока робот и кристаллы ещё не были замурованы?

Мешает сама Алиса. Всё дело в лемме Петрова, о которой я вам уже рассказывал. Сейчас Алиса уже здесь. Значит, Алиса не может быть в этом же самом времени ещё и там, внутри, в нескольких десятках метров от Алисы снаружи. Попытка переместиться туда приведёт к катастрофе: Алису выкинет на Чумароз в её родное время, где она и взорвётся вместе с машиной, планетой Чумароз и всеми окрестными планетами. Несколько десятков лет спустя чудовищной мощности гамма-излучение, выделившееся при взрыве, вдобавок уничтожит родные звёзды нескольких окрестных цивилизаций, переживающих пока эпоху рабовладения...

Да, ошиблась Алиска. Навсегда закрыла себе дорогу на месяц назад.

Между тем уничтожителю Алисы Селезнёвой до лампочки, что Алиса Селезнёва не может проникнуть внутрь помещения, где будет выбран кристалл защиты. Ему что? Отклонилась шпионка от программы — значит, подлежит уничтожению.

Если вы читаете эту повесть не в двадцать первом, а в двадцать втором веке, я должен пояснить, что “до лампочки” — это такое шуточное выражение, означающее примерно то же самое, что “до фени” или “параллельно”. Что? Вы и это не понимаете? Ну, тогда не знаю, как объяснить. Посмотрите лучше в Космонете. Там написано.

Итак, внутрь не попасть... Стоп! Алиса! Ты в плену стереотипного мышления.

Стереотипное мышление — это когда думаешь по шаблону. Как всегда. Как привычнее.

Например, ты привыкла ездить от дома до биостанции на велосипеде или бегать бегом. Поэтому даже когда торопишься, можешь запросто не догадаться вызвать флип. Просто в голову не придёт. Такое со всяким бывает — и с тобою тоже. Я сам не раз тебя ловил на том, что ты достаёшь компьютер для решения несложных задач, которые вполне по силам твоему биочипу.

Повторяю, Алиса: ты в плену стереотипного мышления.

У тебя же машина времени! А для неё даже время не преграда — не то что какая-то там несчастная кремнийоргалитовая стена метровой толщины!

Но ты молодец! Порасстраивавшись и погоревав, ты всё же нашла правильное решение! Ты вспомнила, что машина времени не только во времени позволяет путешествовать — и воспользовалась ею, чтобы проникнуть в зал, где одинокий робот-смертник вот-вот реализует своё предназначение...

Правда, машина почему-то не сработала. Вот почему: она не обнаружила тебя в кабине времени. И всё из-за того, что ты забыла снять шапку-невидимку. Но ты, конечно, тут же сообразила, в чём дело.

И вот ты наедине с грустным роботом-выбиральщиком. Который, к счастью, так ничего и не заметил. Недоработка, однако. Но если б не эта недоработка, не было бы ни проекта “Связь времён”, ни моего путешествия в будущее, ни этой повести... Не было бы и самой Алисы старше тринадцати лет. Должно же было Алисе повезти и на этот раз!

И в самом деле — повезло.

Алиса вообще везучая. Она объясняет это тем, что ей все помогают. Даже животные и растения. Даже облака и грибы. Даже автор этой повести, которого, если говорить откровенно, трудно заподозрить в альтруизме.

Как вы понимаете, память робота Алисе сканировать уже не надо. Вместо неё пособница Охижутика будет сканировать память собственного компьютера, который только что совершил героический для компьютера поступок: погиб, превратив себя в им же самим сконструированного виртуального робота-выбиральшика. Но Алисе всё равно надо выполнить эту операцию, находясь рядом с настоящим роботом. Иначе сработает УАС: он увидит, что девочка не присутствовала при выборе кристалла.

...Уф! Всё, сделано. Эта часть операции, кажется, прошла гладко. Документы пересняты, память робота — не настоящего, а виртуального — отсканирована. Можно возвращаться к Юльке.

Но нет. Надо сделать кое-что ещё.

Алиса невидимая покинула здание института, добежала до стоянки флипов. Там, спрятавшись между пузырями летательных аппаратов, сняла шапку-невидимку. Потом села во флип и полетела на площадь Восстания — туда, где она скоро будет жить. Как только родится. Там она зашла в гастроном, взяла пол-литра петеярового масла и пару банок консервированных мангустинов. Отчего не угостить Юльку брамбулетом, если есть такая возможность? Затем долетела до Никольской улицы и направилась к аптеке “Феррейн”, которая в будущем находится там же, где сейчас. В аптеке она взяла упаковку противопростудной вакцины.

Ещё Алисе нужен компьютер. Старый компьютер стал роботом-выбиральщиком, а в этом времени таких компьютеров ещё не существует — здесь никто не сможет его восстановить. Перелететь в своё время? Этот переход сопряжён с риском для жизни. Про четыре пятых вы помните? Оправдан ли такой риск ради компьютера? Нет, конечно.

И Алиса совершила не очень хороший, но вполне, на мой взгляд, оправданный в её положении поступок. Она решила взять себе в магазине другой компьютер. Какой-никакой, пусть даже устаревший.

Дело в том, что во времени, в котором сейчас находится Алиса, компьютеры ещё не бесплатны. Кредитка у Алисы с собой, но воспользоваться ею невозможно, поскольку эту кредитку выпустят лишь тринадцать лет спустя. Пришлось снова надеть шапку-невидимку — и взять компьютер за так. Правда, в адрес директора магазина Алиса отправила гравитонку, в которой просила прощения за свой поступок и обещала по прошествии четырнадцати-пятнадцати лет компенсировать нанесённый ущерб с процентами.

Надо ли говорить, что в 2169 году никто так и не нашёл таинственную преступницу Алису, укравшую портативный компьютер в одном из московских магазинов?

Больше Алиса не стала терять ни минуты. Раз вся требуемая информация хранится в памяти ДСП, следует вернуться в Юлькино время, пожить у неё в гостях до конца июня, а потом — домой. Добежав до Александровского сада, где в это время народа было мало и нетрудно было спрятаться, шпионка собрала кабину времени и набрала на пульте требуемые координаты. Кабина возникла прямо в саду деда Славы, под яблоней.

Алиса вернулась в ночь, и никто её не видел. Разобрав кабину и сложив её в рюкзак, девочка пробралась к постели и пристроилась под боком у Юльки. Та, не просыпаясь, поджала ноги и пододвинулась к стенке, уступая место подруге.

Вы, наверное, спросите: а где Алиса жила всё это время, пока выполняла пиратское задание? Чем питалась?

Ответ очень простой. Ночевала она в гостинице “Лунная” в Коньково. Там же, в гостиничном буфете, завтракала и ужинала. Обедала прямо на работе бутербродами, фруктами, лимонадом и витаминными конфетами. В гостиницу она являлась около трёх часов ночи, а в половине восьмого вылетала “на объект”. Гостиницы и продовольствие в будущем бесплатные. Кроме, разумеется, номеров “люкс” и ресторанов.

[Предыдущая] [Содержание] [Следующая]

Дизайн и вёрстка - Jacob
Последнее обновление - 6 июня 2003 г.