Страничка Алисы Селезнёвой: "Билет в один конец"

Когда Юлька позвонила в дверь его квартиры, он ей просто не открыл. Не положено. В квартире установлено опасное оборудование специального назначения. По инструкции, Николай Николаевич должен пускать в квартиру только тех, кто знает пароль. Вдруг это не Юлька, а Крыс? Или ещё какой-нибудь бандит? И что он может натворить, попади в его руки машина времени?

Юлька пароль не знала. Да и Алиса тоже.

Тогда Юлька написала Николаю Николаевичу письмо, в котором просила обязательно передать в будущее, а именно в 20 марта 2184 года, прилагаемую шифровку. Добавила, что это очень важно. И ещё просила обязательно ей, Юльке, позвонить и сообщить, всё ли в порядке.

Девочка опустила письмо и ксерокопию шифровки в почтовый ящик Николая Николаевича. Если Юльке в чём-то и повезло, так это в том, что ксерокс, тогда ещё очень редкий аппарат, стоял на работе у её папы.

Телефонный звонок раздался, как только девочка переступила порог своей квартиры.

Звонил Николай Николаевич. Он сказал, что помочь, к сожалению, ничем не сможет. В связи с тем, что сейчас безопасные переходы в Алисино время невозможны, установленная в его квартире кабина времени от канала “-199 лет” отключена. Включить её могут только из института. А его построят через сто девяносто лет.

– И что, нет никакого способа?

– Если ты не знаешь другого способа, то, наверное, нет. Прощай, Юля. Прости, что не смог помочь.

– Нет, вы не понимаете! — крикнула в трубку Юлька, но там уже раздались короткие гудки.

Николай Николаевич не мог помочь. Да и не верил, что его помощь нужна.

Юлька не плачет. Юлька молчит. Закусила губу и молчит. Молчит от бессилия, от отчаяния, от неизвестности.

Жива ли Алиса?

Странный вопрос. Конечно, ещё нет. Она ещё не родилась. Правильно надо спрашивать так: погибнет ли Алиса через двести лет, будучи тринадцатилетней отроковицей?

Мы с вами, увы, знаем ответ. Погибнет. Как ни печально.

Юлька ответ не знает. От этого ей ещё хуже, чем нам с вами.

Как бы вы поступили на месте Юльки?

Вот и Юлька всё рассказала бабушке.

Юлька совсем-совсем не плакала. Бабушка даже удивилась:

– Ты б поплакала. Легче станет.

– Нет, бабуль, я не буду плакать. Алиса тоже почти не плачет. Она действует. Значит, и мне надо действовать.

– Похвальное решение. Тогда я подскажу тебе, как действовать.

– Как?

– Прежде всего надо расшифровать записку, чтобы понять, а нужно ли вообще её передавать.

– Так ведь нужно же. Алиса не стала бы зря просить.

– Согласна; но и ты согласись, что, расшифровав записку, мы будем знать больше, чем пока мы её не расшифровали. Вдруг записка поможет нам выработать план действий? Время у нас есть. До Алисиной эпохи, если вам с ней верить, ещё двести лет. Успеем.

– Нет, так нельзя. Ведь есть периоды, в течение которых передача материальных объектов сквозь время невозможна, — Юлька повторила фразу, услышанную от Алисы.

Бабушка поняла.

– Но коль так, значит, сейчас ничего в будущее передать нельзя?

– Да.

– Ну вот, тогда хуже точно не будет. А быть может, наоборот, станет лучше. В любом случае мы узнаем больше, если расшифруем записку.

Юлькина бабушка чем-то похожа на Алису. У них обеих обширные связи. У Алисы, конечно, связей больше. Кто откажет в помощи самой известной девочке Галактики, в честь которой за сто семьдесят лет до её рождения посадили рябиновую аллейку? Никто не откажет.

Но зато связи Юлькиной бабушки очень ценные. Дело не в количестве, а в качестве.

В частности, у бабушки есть связи в такой организации, которой в Советском Союзе не могло быть, поскольку Советский Союз не занимается воровством военных технологий.

Как вы наверняка догадались, организация такая всё-таки была и находилась, как ни странно, именно в Советском Союзе — прямо в Москве. И у Юлькиной бабушки там были знакомые.

Бабушка не знала, что её знакомые работают в такой организации. Но догадывалась.

Зато бабушка знала, что один из них — специалист по шифрованию.

Надо отдать должное Юлькиной бабушке. Когда оказалось, что у знакомого давным-давно изменился номер телефона и вместо него на звонок ответила секретарша какой-то конторы, эта решительная женщина поступила не так, как сделала бы на её месте любая другая бабушка. Она не уложила внучку спать в расчёте на то, что та к утру, быть может, всё и забудет. Вместо этого она сказала:

– Что ж, придётся завтра ехать в Солнцево.

Бабушкин знакомый жил именно там. На работу он ездил на автобусе.

Пожалуй, я сказал вам лишнее. Поэтому вы предыдущую строчку не читайте, а прочтите вот что: бабушкин знакомый жил в Пушкино, а на работу ездил на электричке. Надо соблюдать секретность секретных организаций.

Так или иначе, бабушка встала в половине пятого, наскоро перекусила и с первым поездом метро поехала в Солнцево... простите, в Пушкино. Ей нужно было застать знакомого, имя и отчество которого я по понятным причинам не называю, да к тому же и не знаю вовсе, пока он не выехал на работу. Она доехала до станции метро “Юго-Западная”, села в автобус и спустя ещё примерно полчаса вошла в подъезд девятиэтажной башни, в которой её знакомый жил.

Знакомого дома не оказалось.

Плохо не знать номер телефона.

А ещё хуже не знать вообще ничего. Не знать, почему его нет дома. То ли ему нужно на работу к восьми утра, то ли у него дежурство, то ли он в отпуске на юге — лето же, — а быть может, он и вовсе сменил квартиру. Вот будет обидно!

Подождав для порядка около часа под дверью — вдруг в магазин пошёл, хотя какие в такую рань магазины? — бабушка принуждена была вернуться домой ни с чем.

Удивительная у Юли бабушка. Нет, вы только подумайте: из-за какого-то клочка бумаги — быть может, внучка подобрала его на улице, а может, сама заполнила какими-то загадочными цифрами — из-за клочка бумаги Юлькина бабушка целую неделю два раза в день, утром и вечером, ездила в это самое Пушкино. Соседи по лестничной клетке въехали в тот дом недавно и об Иване Филипповиче — так звали бабушкиного знакомого — ничего сказать не могли. Они просто не успели с ним познакомиться. Кроме того, Иван Филиппович — человек секретный. Знакомиться с ним вообще никому нельзя.

И не то чтобы бабушке делать было нечего. Просто такой человек Юлькина бабушка. Она доверяет своей внучке и считает, что проблемы у них общие. А значит, и решать их нужно сообща. Вот и ездила по два раза каждый день. Десять копеек — туда, десять — обратно.

Только на восьмой день настойчивость Юлькиной бабушки была вознаграждена.

Героическая бабушка у Юли.

Боже! Я же не должен был называть имя и отчество шифровальщика!

Ну что теперь делать, уже проговорился. Простите, Иван Филиппович.

Иван Филиппович задумчиво разглядывал Алисину шифровку.

– Откуда вы это взяли? — вдруг спросил он. — И зачем вам это?

– Ради праздного любопытства, конечно, — сказала бабушка.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то внучка попала в нехорошую компанию. Дети обмениваются такими вот шифровками, после чего исчезают из дома и очень поздно возвращаются домой. Может, это попросту какая-то игра, а может, необходимо принять меры. Вы тоже дедушка, поэтому должны меня понять и обязательно помочь. Надежда есть?

– Вообще-то мне не следует браться за это дело. Могут быть неприятности по службе, а мне полгода до очередной звёздочки осталось. Но для вас — Иван Филиппович широко улыбнулся и убрал записку в карман майорского кителя — для вас сделаю. При одном условии. Отношения с начальством вы сами уладите.

– Это надо понимать как отказ, Иван Филиппович. Я же не знаю вашего начальства, — обиделась бабушка.

– Ну разве так можно? С вашим-то опытом? Улыбнитесь! Конечно, придётся немного побегать по кабинетам. Впрочем, у вас, быть может, есть и более лёгкие способы помочь внучке. Что касается моих собственных полномочий, их маловато будет. У меня в секретке записку тут же отнимут и допуска к секретной работе лишат. Придётся переквалифицироваться в управдомы, — подытожил майор. — Так что чем могу, рад помочь, а чем не могу — прошу извинить.

Бабушка ещё два часа беседовала с майором.

Всю следующую неделю бабушка провела у телефона.

– Кирилл Андреевич? Свяжитесь, пожалуйста, с Самуилом Матвеевичем. Насчёт пропуска. Он предупреждён. Кто говорит? Грибкова говорит. От Ивана Филипповича. Как какого? Того самого. Что значит откуда знаю? У меня допуск по первой форме. Да проверяйте сколько хотите. В какой организации? Извините, это не телефонный разговор.

Подобные нетелефонные разговоры по телефону занимали каждый день по часу, а то и по два. Иногда бабушка исчезала из дома и возвращалась то на такси, то на чёрной “Волге”, а однажды — на огромном неповоротливом, но могучем “ЗиС-101”. Водитель в тёмно-сером костюме и чёрных очках вышел, открыл правую заднюю дверь, оттуда вышла бабушка, попрощалась с ним за руку и быстро пошла к двери соседнего подъезда. Когда машина уехала, бабушка вышла из соседнего подъезда и вошла в свой. Юлька так и не поняла, зачем ей потребовался такой сложный манёвр.

Иногда в доме появлялись представительные седовласые мужчины в двубортных пиджаках асфальтового цвета, выбритые до синевы и закованные в безупречно завязанные галстуки. Бабушка принимала их как самых дорогих гостей. Когда они исчезали, она с облегчением вздыхала.

Наконец, в воскресенье, в час небывало холодного заката — представьте себе, всего плюс пять в середине июля! — состоялся последний телефонный разговор следующего содержания.

– Лия Петровна, скажите Хромову, что Борис Петрович, большой друг Константина Устиновича, очень просит принять положительное решение по моему вопросу. Какой Борис Петрович? Как? Вы не знаете Бориса Петровича? Он же в соседней даче с Соколовым живёт, у него терьер... да, тот самый. Да что я вам-то рассказываю? Хромов знает. Ну передайте, обязательно передайте. Не забудете? Смотрите у меня. Ну что вы говорите? Конечно, конечно. Вы представляете, что будет, если источники в ФРГ... извините, это не для телефона. Увидимся. Пока.

Короче, получила бабушка требуемое разрешение. Молодец Юлькина бабушка. Но...

В понедельник бабушка снова поехала к Ивану Филипповичу. Иван Филиппович очень просил её не звонить по телефону по интересующему её вопросу, пока не будет получена команда “сверху”.

– Значит, если будет распоряжение Хромова, вы мне поможете?

– Для вас — хоть на край света. Я ваш должник до гробовой доски. Разве можно забыть, как мы с вами и с Федькой в пятьдесят шестом...

– Не для меня, Иван Филиппович. Для моей внучки.

– Да, да, я именно это имел в виду. На расшифровку, думаю, потребуется примерно неделя.

– И не преувеличивайте мой вклад в спасение вашей репутации. Мы-то с вами знаем, что она безупречна. Любой честный человек в тогдашней ситуации поступил бы как я, — прощаясь, произнесла бабушка.

Распоряжение генерал-лейтенанта Хромова Иван Филиппович получил, Алисину шифровку забрал. Неделю спустя, согласно уговору, бабушка позвонила и спросила, как дела. Увы, Юльку с бабушкой ждало очередное разочарование. Подобрать ключ к шифру ни Ивану Филипповичу, ни его коллегам не удалось, хотя они оказались людьми благородными и проводили целые ночи в машинном зале, где огромная БЭСМ-6, гремя магнитными барабанами, с помощью новейших алгоритмов восьмидесятых годов двадцатого века пыталась раскусить тайну Алисиной записки. Не вышло у древнего компьютера. Не решил он эту задачу.

– Метод шифрования нам знаком, но ключ слишком длинный. Для раскрытия шифра на нашей машине потребуется несколько лет непрерывной работы. Сожалею, но помочь ничем не могу, — огорчённо гудел в телефонной трубке баритон Ивана Филипповича. Лет через пятнадцать, убеждён, этот шифр можно будет расколоть за полчаса. Вы не представляете, какими темпами сейчас растут мощности компьютеров.

Юлька стояла прижавшись к бабушке, пока та говорила по телефону. Конечно, она всё слышала.

Надо ли говорить, как она расстроилась.

Но скоро взяла себя в руки.

Юлька рассуждала так: как бы на моём месте поступила Алиса? Она бы села в машину времени, перелетела на пятнадцать лет вперёд — так, кажется, говорил Иван Филиппович? — и там бы её расшифровала. А потом бы вернулась.

Вот только у Алисы есть машина времени. А у Юльки нет.

Стоп! У Алисы её тоже нет. Машина в Институте времени, а не у Алисы.

Но ведь в двадцатом веке Института времени тоже нет...

Стоп! Но ведь кабина времени есть!

Но ведь Николай Николаевич сказал, что канал закрыт.

Стоп! Какой канал? Минус сто девяносто девять. А минус пятнадцать? Вдруг можно?

Но ведь всё равно не пустят?

Стоп! Алису тоже к нам никто не пускал. Но она здесь побывала. Дважды. Даже риска смерти не испугалась.

А ты, Юлька?

Алиса говорит, что она самая обыкновенная. Совсем как ты. Ну?

Итак, пункт первый. Выяснить, безопасен ли переход в самое начало XXI века. Пункт второй. Если переход безопасный, надо его осуществить.

Юлька поступила так, как обычно поступает Алиса. Раз пункт второй невыполним, значит, надо осуществлять пункт первый.

Пункт первый тоже невыполним, но если его не выполнять, то он заведомо не выполнится. А если выполнять — кто знает, вдруг повезёт?

Но как заставить Николая Николаевича заговорить?

Нет, у Юльки уникальная бабушка. Если бы ты со своей бабушкой поделилась подобным планом, что бы она сказала? И я на её месте то же самое сказал бы. Или вовсе к врачу бы повёл.

Юлькина же бабушка поступила совсем иначе.

– Юль, давай попробуем вот что. Я позвоню Николаю Николаевичу и скажу, что моя внучка исчезла, оставив записку: “Улетаю в 2000 год. Там у меня встреча с Алисой. Скоро вернусь. Целую. Юля”. Послушаем, что он скажет.

– Бабушка, ты гений! — Юлька расцеловала бабушку в обе щёки. — Я тебе сегодня котлеты по-киевски сделаю, твои любимые.

– Лучше брамбулет пожарь. Что-то брамбулета захотелось. Ты же видела, как Алиса готовит?

Не знает бабушка, из чего Алиса готовила брамбулет.

А Юлька вдруг надулась. Ничего не сказала Юлька.

Бабушка тем временем рассуждала так. Конечно, под “2000 годом” надо понимать какой-то засекреченный военный городок, в котором живёт Алиса. Скорее всего, в Подмосковье. Номера годов — это вроде пароля. Юльке по какой-то причине надо срочно с Алисой увидеться. Отчего не помочь внучке? Ведь дружба — это самое дорогое достояние, которое только бывает.

Видите, не только в будущем, но и в прошлом попадаются люди, которые так считают. Но в будущем так будут думать почти все, а в прошлом все так будут только говорить, а вот думать — лишь немногие. Когда человек думает одно, а говорит другое, правильное, это называется лицемерием.

Юлькина бабушка набрала номер Колиного соседа.

– Николай Николаевич? Вы дома! Какое счастье!

И бабушка поведала дежурному по станции времени о пропаже внучки.

– Заверяю вас, — ответил Николай Николаевич, — никакой машины времени нет. Вы же образованный человек, должны понимать.

– Я всё прекрасно понимаю. Но ведь Алиса куда-то уехала? Я понимаю, что туда ездить нельзя, что это режимная зона. Поэтому боюсь, что Юльку там поймают, а потом исключат из пионеров. Мой сын в результате заработает партвзыскание. Поскольку вы хоть что-то можете знать, я обратилась именно к вам.

– Не волнуйтесь, это совершенно исключено. Это далеко, и там надёжная охрана. Ваша внучка никогда не найдёт туда дорогу.

– Спасибо, успокоили. У вас есть внуки? Как бы вы отнеслись к мысли, что они могут заблудиться, погибнуть?

– Я же вам объясняю: девочке ничего не угрожает. Без меня она туда не попадёт. Алиса, несомненно, Юле об этом говорила. Значит, ваша внучка должна прийти ко мне. А я её просто отправлю домой. Но на всякий случай посоветовал бы вам обратиться в милицию — вдруг у неё совсем другие планы, чем вы предполагаете. Извините, больше ничем помочь не могу.

– Погодите, погодите, Николай Николаевич, не вешайте трубку, — затараторила бабушка. — Вы ещё не всё для меня сделали. У меня плохое сердце. Вы же не хотите, чтобы мне пришлось вызывать скорую? Можете дать мне стопроцентную гарантию, что если моя внучка воспользуется вашим отсутствием или каким-нибудь другим обстоятельством, как это, очевидно, случилось с Колей Наумовым, — тут бабушка и в самом деле схватилась за сердце. Нелегко ей давалась эта игра. — Извините, мне плохо. — Бабушка зажала трубку рукой и шепнула внучке:

– Валокордин в холодильнике. Сорок капель.

– Угу, — Юлька унеслась на кухню.

– Так вот, Николай Николаевич, скажите мне честно, — продолжила допрос бабушка, — если нечто подобное случится, что грозит моей внучке?

– Во первых, не случится. Во-вторых, даже если случится, код 2000 совершенно безопасен. Через несколько минут или в худшем случае часов девочку вернут, и она окажется дома. И расскажет вам много интересного о секретных технологических разработках, которые представлены на нашем полигоне, и о наших сотрудниках. Высококвалифицированные инженеры и учёные, которые там работают, — народ эксцентричный, со странностями. Так что не удивляйтесь.

Как вы поняли, в душу Николая Николаевича уже закралось сомнение, а не могла ли Юлька на самом деле улететь в будущее. Но машина, как известно, стоит в одной комнате, а телефон совсем в другой. Проверить приборы немедленно Николай Николаевич не мог. Вот почему он решил на всякий случай успокоить бабушку, у которой больное сердце, и подготовить её к некоторым неожиданностям, которые могли бы вызвать у неё стресс, если не предупредить заранее.

– Есть! — сказала бабушка, бросив трубку на рычаги телефона. Потом, сморщившись от отвратительного вкуса лекарства, съела кусочек сахара, пропитанный валокордином, и запила его большим глотком воды. — Путь в твой 2000 год, как и следовало ожидать, безопасен — иначе как бы туда попала Алиса? Ты же к ней собираешься?

– Ну... да, почти. Не к ней, а для неё. Сама она туда попасть не может. Спасибо, бабушка, милая! — девочка обняла бабушку и прижалась к ней. — Ты настоящий друг.

– А теперь, Юля, я тебе вот что должна сказать. Путь туда безопасен, но, как твой старший товарищ, я несу за тебя ответственность. Имей в виду: я не разрешала тебе отправляться в 2000 год. Мало того, я бы приняла гораздо более серьёзные меры, если б не была твёрдо уверена, что Николай Николаевич тебя туда попросту не пустит.

Юлькина бабушка говорила эзоповым языком. Её фразу следует понимать вот как. Мне, бабушке, не следовало бы пускать тебя, Юля, в ту секретную зону. Только я понимаю, что не пускать тебя туда, во-первых, бесполезно, во-вторых, неправильно. Из-за этого я бы очень нервничала и переживала, беспокоясь за свою внучку-авантюристку. Но я не нервничаю и не волнуюсь, потому что твёрдо уверена: Николай Николаевич выполнит свой долг по охране секретности вверенного ему объекта. Николай Николаевич — человек в высшей степени серьёзный и ответственный. Значит, моя совесть перед тобой и перед Алисой чиста. А главное, за тебя, внучка, можно не беспокоиться. Ни в какой “двухтысячный год” ты, Юля, не попадёшь.

Юля прожила со своей бабушкой всю жизнь. Они друг друга понимали с полуслова. Поэтому внучка сказала:

– Спасибо. Не волнуйся, со мной ничего не случится.

– Юль, а может, туда лучше мне съездить? — помолчав, неожиданно спросила бабушка. — У меня жизненный опыт богаче. Скажи, что надо сделать — я сделаю. А если не получится, не обессудь.

Всё-таки она волновалась за внучку. А вдруг? Ведь Коля-то там был! Если, конечно, Юлька не выдумывает. Но это вряд ли.

– Нет, бабушка, не получится. Ведь ты там ничего не знаешь.

– А ты знаешь?

– Алиска рассказывала, — соврала Юлька. И тут же об этом пожалела. И вот почему.

– Ну, если Алиска тебе рассказывала, что тебе мешает рассказать то же самое мне? — резонно рассудила бабушка.

Юльке нечего было рассказывать. И ей пришлось соврать снова:

– Алиса просила никому об этом не рассказывать. Даже тебе.

Так одна ненужная ложь рождает другую ненужную ложь, и ком лжи начинает расти, подобно снежной лавине. Хорошо, что у Юльки мудрая бабушка.

– Врёшь ты насчёт Алиски. И знаешь про двухтысячный год не больше меня.

Юлька покраснела.

– Я не сержусь, — продолжала бабушка, — ты просто растерялась. Но впредь такого не допускай. А теперь приведи честные аргументы в пользу того, почему туда, где тебя ждёт Алиса, должна отправиться ты.

– Потому что я не знаю, что я должна для неё сделать.

Это было почти правдой. Юлька не знала, что она должна сделать, чтобы расшифровать записку. Пока её цель была простой — попасть в то время, где уже есть необходимые для этого технические средства. А там посмотрим.

– Понимаешь, — продолжала Юлька, — у меня нет никакого чёткого плана. Я должна туда попасть, а дальше мне придётся ориентироваться на месте. Возможно, потребуется знание английского языка — вдруг придумала Юлька версию правдоподобную и достаточно убедительную.

Это тоже почти не было неправдой: Юлька не знала, потребуется в будущем знание английского или нет. Увы, в той же мере она не знала, потребуется ли там знание французского, которым в совершенстве владеет бабушка. Но это неважно. Нам-то с вами ясно, что с той задачей, которая стоит перед Юлькой, может справиться только ребёнок — и уж никак не бабушка со своим богатым жизненным опытом. Весь её жизненный опыт будет говорить ей о том, что задача невыполнима и надо срочно возвращаться домой.

У Юльки замечательная бабушка. Но она, попав в недалёкое будущее, всё же вернулась бы домой, не выполнив задачу. У неё жизненный опыт.

Иногда хорошо, когда его нет.

Утром Юлька позвонила Коле Наумову. К тому времени Николай уже честно отбыл свою смену в пионерском лагере, вернулся домой и с нетерпением ждал конца июля, когда родители уйдут в отпуск. Красить катер — дело скучнейшее, но вот проплыть на нём по Оке до самого Горького (так в двадцатом веке назывался Нижний Новгород) — это достойное занятие для настоящих мужчин — Коли и его отца. Так думал Коля, на днях посвящённый отцом в отпускные планы.

А мама отправится в санаторий в Кисловодск. У неё больной желудок. Надо лечить. На двоих, а тем более на троих, путёвку купить, к сожалению, не удалось. Дефицит.

О чём это я? А, о Юльке. О том, что она позвонила Коле.

– Коля, — сказала Юля, — ты должен открыть мне одну тайну.

– Как вы все меня утомили! Я же сказал: мои тайны — это только мои тайны. Всё, что мог, я уже рассказал. Зашёл в кабину, потом, вероятно, был сеанс гипноза, потом ты сама знаешь.

– Я не об этом. Пойми, Алисе угрожает опасность...

– Я два раза на одну и ту же удочку не попадаюсь, — перебил её Коля.

Он имел в виду случай, когда Садовский таким же способом попытался проведать, нет ли у Коли ещё каких-нибудь любопытных вещиц из будущего. Ну, например, фотоаппарата. Вот он и сказал Наумову: мол, Алиса просила вернуть ей фотоаппарат, или как там это у них называется, а то ей угрожает опасность. После двух-трёх контрольных вопросов Садовский вынужден был признать, что всё выдумал. Он даже не знал, что в будущем не бывает фотоаппаратов: вместо них обыкновенные компьютеры. Правда, этого и Наумов не знал. Но, конечно, знал гораздо больше Садовского. В частности, то, что не оставляла Алиса в нашем времени никакого фотоаппарата. Фотокарточки — и те почему-то вдруг исчезли. Без всякого вмешательства посредников в лице Садовского. Тот мог бы и что-нибудь пооригинальнее придумать. Про бластер, например. А то какой-то фотоаппарат...

– Коля, — сказала Юлька, — мне нужно знать, можно ли, и как, добыть ключ от той двери.

– Ты чего? Спятила?

– Я тебе потом всё расскажу. Давай встретимся. На той лавочке, под которой ты прятался. Ну, где Ефим чихал вместо тебя. Я не шучу. У меня есть доказательства, хотя и не очень убедительные.

– Какие?

– Приходи — покажу.

– Не сейчас. Мне Егор паяльник дал на два часа. А я эти два часа трачу на пустую болтовню.

– Хорошо, жду тебя через два часа двадцать минут, — сказала Юлька и повесила трубку, чтобы отрезать Наумову пути к отступлению.

Конечно, если у Кольки будет серьёзная причина не прийти, он снова наберёт Юлькин номер и настоит на своём. Но пустые отговорки Юлька отсекла мастерски. Главное, она не оставила ему шанса сказать, что он, мол, понятия не имеет, где ключ.

Юльке нужна любая информация. А ключ она найдёт сама. Без Кольки.

Колька пришёл вовремя, а Юля опоздала на пятнадцать минут. Троллейбус, объезжая припаркованный не по правилам “КрАЗ”, сорвался с проводов, троллейбусное движение прекратилось, и Юльке пришлось идти пешком. Ждать, пока подъедет тягач и утащит перегородивший проезжую часть троллейбус, бессмысленно.

К удивлению девочки, Наумов терпеливо ждал. И даже изменил своему обыкновению недовольно пробурчать что-нибудь вроде “Почему я тебя обязан ждать?”.

После того случая он вообще стал каким-то замкнутым, нелюдимым. Он и раньше был мечтателем, но мечтателем деятельным и общительным. Теперь же он стал каким-то отстранённым, почти перестал общаться с Ефимом, реже стал встречаться с Леной. К удивлению одноклассников, его часто видели в районной библиотеке, а любопытная Мила один раз обнаружила у него на столе, под книжкой, читательский билет “Ленинки”. Эта информация тут же стала предметом активных обсуждений всего класса, но при Кольке никто не смел поднимать эту тему. Все знали: он нервно реагирует на любые вопросы, касающиеся тех событий.

Лучше не трогать парня. Ему и так пришлось нелегко.

Но Юльке было очень нужно.

В течение получаса Юлька рассказала Наумову всё, что ей было известно. Тот молча кивал и иногда произносил “угу”. Когда рассказ был окончен, он сказал:

– Понял. Но вряд ли я чем-нибудь смогу тебе помочь. Ведь ни в каком будущем я не был.

– Тем более. Раз ты там не был, ты ничем не рискуешь, рассказав мне сказку о том, как проникнуть в машину времени. А я попробую — и у меня ничего не получится. Ведь так?

Возразить было нечего.

И угрюмый Коля рассказал Юльке, что ключ нельзя достать никак — Николай Николаевич теперь его никому не доверяет. И в квартиру посторонних — даже самого Колю и его родителей — больше не впускает вообще. Но нарисовать подробный план квартиры дежурного по станции времени Наумов согласился. Более того: насколько помнил, он воспроизвёл схему пульта машины, указав, где, по его предположению, должны располагаться кнопки, устанавливающие дату, в которую происходит переброска.

– Остальные проблемы, Юлька, будешь решать сама.

– Я постараюсь.

– И ещё. Привези мне что-нибудь... оттуда.

– Всё равно отберут. Не зря же фотокарточки исчезли.

Мрачный Наумов встал и пошёл в сторону остановки. Потом, вдруг вспомнив, обернулся, помахал Юльке рукой (совсем как Алиса, подумала Юлька) и улыбнулся.

– Удачи тебе, Грибкова. Твоя рука — в моей руке.

Мрачный Наумов, так и не дождавшись троллейбуса, медленно брёл домой. “Опять приключения достаются другим, — думал он. — Ну чем я хуже?” — как будто он не проник в Алисино время и не провёл там целый день. Парень до того убедил себя, что всё это ему приснилось, что теперь жаждал настоящих приключений. Почему-то он решил, будто Юльке выпадет настоящее приключение, а вот его приключение — ненастоящее.

Юлька тоже шла домой пешком. Ещё медленнее. Она думала совсем о другом. Как проникнуть в квартиру Николая Николаевича?

И придумала.

На следующий день Юлькина бабушка поехала в Медведково. В одной из тамошних аптек работала провизором её знакомая. У Юлькиной бабушки много ценных знакомых.

Ведь хлороформ в аптеках просто так не продают.

Хлороформ бабушка привезла. Интересоваться у Юльки, зачем ей хлороформ, не стала. И без того аритмия. Да и давление тоже. Лучше ничего не знать, а только догадываться.

Сама всё расскажет. Потом.

В выходной, рано утром, Юлька, запасшись бутербродами, поехала дежурить под дверью Николая Николаевича.

Ждать пришлось долго. Николай Николаевич вышел как раз в тот момент, когда Юлька, затаившаяся с таким расчётом, чтобы распахнувшаяся дверь скрыла её от глаз выходящего из квартиры хозяина, решила перекусить.

Но у неё всё было наготове. Полпузырька хлороформа в долю секунды выплеснулось на полотенце. Ещё через секунду Юлька ловко закинула свой ранец в дверной проём, чтоб дверь случайно не захлопнулась на защёлку, и тут же, словно пантера, вскочила Колиному соседу на спину, плотно прижав обеими руками полотенце к его лицу.

Тот, разумеется, нападения не ожидал. Пытаясь ногой захлопнуть дверь, а руками сорвать маску, дежурный по станции времени больно ударил девочку затылком о распахнувшуюся дверцу электрощитка. Пошла кровь. Но Грибкова только крепче прижала полотенце к лицу Николая Николаевича.

Через двадцать секунд всё было кончено. Дежурный мягко опустился на кафель лестничной клетки. Юлька подстраховала его, чтобы не ушибся, и быстро втащила внутрь квартиры.

Ключ от внутренней двери она нашла через две минуты. На холодильнике.

Ещё пять минут потребовалось на то, чтобы разобраться с пультом машины и набрать требуемую дату. Сбоку пульта загорелась зелёная лампочка: путь свободен. В отличие от канала -199, канал -15 работал.

Ещё пять минут машина тестировала канал — и вот кнопка “Промежуточная станция” загорелась зелёным огоньком.

Хроноиндикатор — часики, которые могли показывать, кроме времени, ещё и напряжённость хронополя — Юля нашла в выдвижном ящике под пультом. О хроноиндикаторе Коля не знал, но Юле о нём рассказывала Алиса. Этот прибор обязательно должен быть у каждого путешественника во времени. Он помогает избежать замыкания пространственно-временных траекторий — ситуации, в которой катастрофически растёт расход энергии в машине.

Коля летал в будущее без хроноиндикатора, но ему просто повезло. Алиса в прошлое хроноиндикатор, конечно, брала. Юльке он был решительно необходим: ведь она летит во время и в город, в которых живёт сама. Риск замыкания чрезвычайно велик.

Правда, если бы пункт назначения оказался в критической зоне, машина не стала бы выполнять переброску. Значит, взрослой Юльки в двухтысячном году поблизости нет. Но всё равно надо быть настороже.

Итак, путь открыт. Дальше можно просто привести машину в действие, следуя схеме, нарисованной Колей.

Но сначала Юлька проверила, крепко ли спит дежурный, предусмотрительно поставила у его изголовья кружку с водой и пузырёк с валидолом, положила рядом заранее заготовленную записку, в которой просила прощения за вторжение и за насильственные действия.

Когда сосед начал приходить в себя, Юлька уже снова была в кабине. Лишь только он начал понимать, что происходит, — а первое, что бросилось ему в глаза, как только вернулось сознание, — это открытая дверь в секретную комнату, — он тут же бросился к кабине времени.

Но переброска уже началась.

[Предыдущая] [Содержание] [Следующая]

Дизайн и вёрстка - Jacob
Последнее обновление - 6 июня 2003 г.