Страничка Алисы Селезнёвой: "Билет в один конец"

В школе она блестяще прошла очередное тестирование по математике, выиграла дискуссию с Машей по истории Отечества — настроение было великолепное. Маша, несомненно, лучший историк в классе. По литературе она тоже первая. Но предметом дискуссии был конец двадцатого века, а по этой эпохе, как вы понимаете, среди школьников Москвы Алисе равных нет. Вот и выиграла.

Вполне ожидаемо. Но всё равно приятно.

“К тому же погода на улице прекрасная! Пообедаю — и можно лететь в Дубну купаться. Там будут Пашка с Аркашей. Ещё Ричард обещал прилететь”.

Был у Алисы и ещё один повод радоваться. Земная Академия Наук как раз утвердила проект “Связь времён”, поручила его выполнение Московскому институту времени, утвердила Алису в должности командора проекта. Кураторство над проектом было поручено самому академику Петрову, директору МИВа и создателю машины времени. Но об этом юная исследовательница узнает только в Дубне. От Ричарда.

Итак, Алиса выпрыгнула в комнату из кабины флипа, и в этот момент раздался сигнал компьютера: поступил видеофонный вызов.

Звонил Зелёный.

Алиса обрадовалась. Она давным-давно не была у него в гостях и даже не звонила. Да и как тут позвонишь: то тебя шантажируют, то убивают, то слёзно просят прощения. Некогда.

Хорошо, что Зелёный позвонил сам.

Последние несколько месяцев — начиная с Нового года — прославившийся благодаря своей отважной подруге механик летал только на планетарных рейсах. На пассажирских судах межзвёздного сообщения Филидор уже давно не работал. Из принципа. На них же просто нечего делать! Сарциян, механик, летающий на “Соколе” рейсом Сфинкс-Кассиопея XXV, рассказывал: одна неисправность за десять тысяч полётных часов. И та — перегоревшая кофеварка. С тоски умереть можно.

Вот Сарциян и написал балет. Теперь у него не жизнь, а сплошной кошмар: никто не хочет этот балет ставить. Нет, это добром не кончится.

На планетарных рейсах интереснее. В поясе астероидов случайная песчинка нет-нет да снесёт антенну гравитонной связи или царапнет поворотные дюзы. Хоть какая-то работа.

Механик выяснял у Алиски, как бороться со случайно занесёнными с планеты Синева бесхвостыми ложноручками — плоскими червями размером с воробья. Ложноручки наносят непоправимый ущерб урожаю репки, которую Филидор выращивает у себя на даче.

И тут неожиданно раздался стук в дверь.

Алиса не сразу поняла, что происходит. Обычно в будущем в дверь не стучат: просто входят, и всё. Поэтому девочка продолжала разговор как ни в чём не бывало.

Зелёный говорил:

– Так вот, посадил я репку... Знаешь, ваш Аркаша — гений. Я серьёзно. Видала, какая в прошлом году репка вымахала? Большая-пребольшая! А тут эти ложноножки, представляешь?

– Ложноручки, — поправила Алиса.

– Да, ложноножки, — согласился Зелёный. — Кстати, ты знаешь, я тут на днях дедом стал...

– Ой как интересно! Поздравляю! И кто? Девочка или мальчик?

– А... — махнул рукой Зелёный и тяжело вздохнул. Помолчав, он продолжил:

– Ты бы видела, что за гадость эти червяки! Ну как от них избавиться? Их всего пять штук, но ущерб огромный. Что они творят! Репку размером с грейпфрут уничтожили у меня на глазах за полчаса. А я предупреждал!

Тут не лишне заметить, что грейпфруты у них там размером с наш арбуз.

– Так всё-таки мальчик или девочка?

– Мальчик, — ответил Зелёный. — Я же говорил, что будет мальчик.

– Ну и что в этом плохого? — удивилась Алиса. — Это же замечательно! Ты хотел внучку, да?

– Внука, внука. Но ты понимаешь, Алиска, теперь мне уже хотеть некого. — Механик совсем загрустил. — Ведь мальчик уже родился.

– Почему же некого хотеть? Хоти теперь внучку, раз внук родился.

– Правда? Слушай, в самом деле! Как-то не догадался... Так о чём я? Да, эти твари...

Вы бы, конечно, на месте Зелёного просто раздавили ложноручек. Но поймите его правильно: ему же их жалко!

Между прочим, если бы он их не пожалел, а раздавил, он утратил бы доверие Алисы. И всех остальных своих знакомых. Разве можно доверять человеку, ни за что ни про что убившему живое существо? Подумаешь, репку съели. Новая вырастет. И ту съедят? Не съедят. Умей найти с животным общий язык. Может, они едят большую репку только потому, что им не хватает крошечной ягодки пузеляки. Она размером с горошину, но содержит столько же ниобия, сколько большая репка. А ниобий ложноручкам необходим.

Вот и позвонил Зелёный Алисе, чтобы всё это выяснить. Алиса — специалист. Космобиолог.

Снова раздался стук в дверь.

– Алиса! Кто-то, кажется, стучит, — крикнул с кухни Поля.

– Странно, — заметила Алиса. — Зачем стучать? Вдруг у Нелли дочка проснётся от шума?

Нелли Ариадновна живёт этажом выше. Дочку её зовут Вегой. Девочке шесть месяцев. Скоро невестой станет. По крайней мере, так говорит Алисин дедушка. У него опыт. Про Алису, например, он так говорит уже тринадцать лет. С половиной. Замечу кстати, что в будущем редко становятся невестами раньше тридцати лет. Сначала надо образование получить и защитить кандидатскую. Последнее не всем удаётся, но пробуют почти все.

Алиса подбежала к двери и распахнула её. У двери стоял цыганёнок лет восьми-девяти. Смуглый и сопливый. Он протягивал Алисе ладошку — подай, дескать, — и что-то бормотал на непонятном языке.

– Тебе чего, мальчик?

Мальчик не понимал.

Алиса повторила вопрос на космолингве.

Мальчик ответил:

– Подай бедного ребёнка на пропитание.

На космолингве он говорил, как видите, коряво. Но бегло.

– Странно, — ответила Алиса. — Зайди в магазин да возьми. Мне, конечно, не жалко, только зачем такие сложности?

– Э, красивое девочка, магазин всё без души, для каждый, а ты мне что-нибудь домашнее дай. У тебя бабушек есть? Он тебе пирог печёт? Дай пирог.

Пирога у Алисы не было, но был пудинг. Вкусный. Поля только сегодня приготовил. Алиса отрезала кусок пудинга и протянула цыганёнку.

– Э, красивое девочка, эта продукт робот готовил, я такая не нужная. Такая и мамина робот готовил.

– Тогда ты обратился не по адресу. Мама у меня на Брастаке, бабушка — в Симферополе, а я сама ничего сегодня не готовила. Некогда. Уроки надо делать. А ты почему русского языка не знаешь? Разве в вашей школе не учат русскому?

– Зачем ходить школа? Школа скучно. Лучше ходить из города в город. Люди общаться. Еда, одежда собирать. Потом продать.

– Кто же будет покупать старую одежду?

– Театра, музея, пирата. Они покупать хорошо. А ты плохая будешь жена. Готовить не любишь. Я такая жена не хочу.

– Знаешь, я такого мужа тоже не хочу. Если хочешь бабушкиного пирожка — лети в Симферополь. Алиса дала команду своему биочипу переслать в биочип мальчика бабушкин адрес. Но оказалось, что у цыганёнка нет биочипа. Тогда Алиса отрезала кусок от упаковки с макаронами, взяла фломастер и, написав адрес печатными буквами, протянула странному гостю.

Кстати сообщу, что бумаги в будущем не бывает. Не нужна. Дети рисуют голографическими фломастерами прямо на компьютерных гляделках. У меня там из-за отсутствия бумаги постоянно возникали проблемы: привык всё записывать, а не на чем. Правда, Ричард дал мне компьютер с виркнигой. Но привычка — вторая натура: дома-то я даже то, что собираюсь ввести в компьютер, сначала пишу на бумаге. Так что её отсутствие создавало мне массу неудобств.

Оказалось, что цыганёнок читать умеет. Но Алисино положение от этого не улучшилось.

– Э, красивое девочка, ты это... В Симферополь флип летит за деньги, а мама кредитная карта не давает. Только бьёт.

“Надо срочно сообщить Милодару”, — отметила про себя Алиса. Но цыганёнку не стала ничего говорить. Он не поймёт, раз вырос в таком преступном окружении.

– Так езжай на поезде.

– Э, девочка, на поезде сразу много народ, тесно. Не поеду на поезде.

Здесь бы я на месте Алисы гаркнул: “Ну и мотай отсюда! Всё тебе не так и не эдак! И чтобы духу твоего здесь больше не было!” А может быть, и наградил бы нахала увесистым шлепком.

Алиса же просто сказала:

– До свидания, мальчик. Я ничем не могу тебе помочь.

И собралась закрыть дверь.

Но не тут-то было.

Мальчик встал между дверью и косяком и заявил:

– Дай денег на флип.

– Но как? Они же на кредитке.

– Дай золото.

– Ты же не расплатишься золотом. У тебя его никто не возьмёт.

– Пиратам продам.

– Тогда не дам. Не люблю пиратов. И тебя тоже не люблю. — Алиса сказала это спокойно, но внутри всё кипело от негодования.

Ничего удивительного, что у разных народов Галактики разные традиции. На некоторых планетах нравы ещё более дикие и странные. Гастрийцы, например, уже давно в космос летают, а людоедство — в порядке вещей. Их за это в Галактический союз не принимают. А им и не надо.

Галактика большая, и к чужим обычаям приходится относиться терпимо. Но Алису тоже можно понять. Если ей чьи-то нравы и обычаи не по душе, она имеет право с такими людьми не общаться. Тем более в собственном доме.

Мальчик ушёл. Он не съехал по шесту, а спускался по винтовой лестнице, как старый дед.

Зелёный, не дождавшись Алису, отключился. Мало того, он уже прислал ей полное справедливой обиды послание по гравитонке. В послании была фраза: “С кем ты связалась, Алиса? Печально, что у тебя такие знакомые. Предупреждаю: кончится это очень плохо”.

Милодар, как обычно, был занят: его голограммы участвовали сразу в трёх оперативных мероприятиях. Алиса передала историю с цыганёнком секретарше Эмми. Шеф Земного отделения ИнтерГПола лично позвонил Алисе час спустя. К её удивлению, он не усмотрел в деяниях мамы цыганёнка ничего преступного.

– Лёгкий шлепок по попке, — поучал Алису сыщик, — не наносит ребёнку никакого ущерба и не причиняет существенных страданий. Особенности культуры и традиций малых народов надо беречь и охранять. Каждый народ имеет право жить так, как хочет, и следовать тем законам, которые считает разумными, покуда не наносит вреда другим народам.

– Да, — согласилась Алиса, — но...

– Но этот мальчик нанёс ущерб гражданке планет Земля и А5-25 Алисе Селезнёвой, испортив ей настроение своим нахальством. Согласен. Но ведь ты его уже простила? Не так ли?

Алиса согласилась.

Наверное, у вас, хоть вы вряд ли что-нибудь можете возразить Милодару по существу, осталось смутное чувство недовольства его мнением. Во-первых, вдруг мальчику достаются не только шлепки по попке, но и кое-что побольнее? Во-вторых, вдруг и мальчику, и его родителям требуется медицинская или психологическая помощь? В-третьих, мальчик даже в школу не ходит, а лишать ребёнка доступа к знаниям — самое настоящее преступление. Его не оправдать национальными традициями. Но поймите, Милодар тоже цыган. У него предвзятое мнение. Он сам пошёл в школу только в двенадцать лет, и то посещал её не чаще двух раз в неделю.

Полная растерянности после странного визита цыганского мальчика и не менее странного диалога с Милодаром, Алиса уселась разбирать гравитонку. Это нелёгкое занятие. Прославленной московской школьнице каждый день приходит несколько десятков тысяч писем. Почти на все вместо Алисы отвечает Поля, неизменно подписывающий свои сообщения следующим образом:

“От имени и по поручению Её высочества —

Д.р. Поля”.

Те из вас, кто переписывался с Алисой, иной раз тоже получали вместо Алисиных ответов письма, сочинённые роботом. Я, разумеется, все эти письма читал: моя работа состояла в том, чтобы следить за их хронобезопасностью. Меня, не скрою, Полино тщеславие всегда раздражало. А вас?

Ведь знает: Алиса терпеть не может, когда упоминается её титул, но знай за своё! В этом он, пожалуй, даже упрямее, чем сама Алиса.

Итак, Алиса занялась почтой, оставленной роботом своей хозяйке. Уютно устроившись на спортивных брусьях, прикреплённых под потолком её комнатки, моя подруга из будущего прикрепила к ним штатив с виркнигой — и за дело. Вот комментарии Каролины к Алисиному реферату, который был сегодня столь блестяще использован в дискуссии с Машей. Сообщение Ричарда — он подтверждает, что в Дубну обязательно прилетит. Письмо от Пашки: полуфинал чемпионата московских биостанций по длинным нардам из-за отъезда Джавада в Марсополь переносится. На Марсе проездом будет его подружка с Пилагеи. Джавад намерен показать ей планету, а если повезёт, ещё и свозить в Музей истории освоения дальнего космоса.

Раз речь зашла о нардах, признаюсь, что Алиса играет очень сильно: я проиграл ей две трети партий. Но по “марсам” счёт всё-таки в мою пользу. Алиса, как ни удивительно, в игре придерживается осторожной тактики — и весьма плодотворно.

Надиктовав короткие ответы на пару десятков писем, Алиса приняла здравое решение прочесть остальные по пути на пляж, а что останется — прямо на пляже. Она переоделась в купальник, вызвала к окошку флип и улетела.

Но ей не суждено было почитать во флипе почту. На страницах виркниги вдруг появилась надпись “Срочный вызов с адреса...” — далее следовал адрес, сообщённый Алисе Охижутиком.

“Алиса, я в беде. Вылетай, выручай. Полётная программа прилагается. Если сможешь, возьми миелофон”. Подписи не было. К сообщению пристёгнут файл с полётной программой.

К счастью, программой был предусмотрен вылет в субботу (то есть послезавтра) утром. Алисе не пришлось отменять намеченную встречу с друзьями на тёплом песке дубненского пляжа.

Вечером следующего дня Алиса уехала в Польшу к Тадеушу и Ирии договариваться насчёт Гай-до.

Как вы знаете, у Алисы осталась кабина времени, некогда выданная ей Охижутиком. Но после ареста пиратов машину времени, установленную в бывшем особняке хакера, демонтировали, абсолютное топливо вывезли — и кабина превратилась в бесполезный хлам. Так что на сей раз придётся нашей путешественнице обойтись для поездки к пирату более медленным транспортным средством — космическим кораблём.

До Вроцлава Алиса доехала поездом, с пересадкой в Минске. Поезд летит на магнитной подушке по подземному вакуумному тоннелю со скоростью несколько тысяч километров в час. Это быстрее, чем на стратоплане. Но пока скоростными подземными линиями связаны только крупнейшие города планеты. Первая трансатлантическая линия вступила в строй, когда Алиса ходила в старшую группу детского садика. Число бесплатных поездок на пассажирских скоростных поездах ограничено: не более одной в квартал, а детям — не более одной в месяц, исключая школьные заявки.

Выйдя из комфортабельного двухэтажного вагона на подземном вокзале Вроцлава, Алиса села во флаер местного сообщения, вставила кредитку в панель управления — во Вроцлаве, в отличие от Москвы, флаеры платные, — и направила машину на юг, туда, где среди зелёных рощ и обширных лугов раскинулись посёлки, застроенные белыми двух- и трёхэтажными коттеджами, окружёнными яблоневыми и абрикосовыми садами. В одном из таких коттеджей, на берегу неширокой тихой реки, и живёт со своими мужем Тадеушем и дочкой Вандочкой верная подруга Алисы Ирия Гай. Вандочка — удивительное создание с любопытными сиреневыми глазёнками, необыкновенно длинными ресницами и загадочной улыбкой. Как у Моны Лизы. Топает по дорожкам сада, смотрит в небо, откуда когда-то прибыла на эту планету её мама, и загадочно так улыбается... Словно что-то знает такое, чего никому говорить нельзя, а очень хочется.

Кстати, Вандочка обожает пастилу. Так что те из вас, кто доживёт до конца двадцать второго века и захочет побывать в гостях у Ирии — Ирия с Тадеушем всегда рады гостям, — обязательно привезите с собой пастилы для Вандочки. Лучше домашней, самодельной. Ведь у каждой бабушки свой рецепт пастилы, а в магазинах пастила и во Вроцлаве такая же, как в Тамбове. Такой пастилой дочку Ирии не удивишь.

А ещё у Вандочки превосходная память. Она меня запомнила с первого раза, и когда незадолго до моего возвращения из будущего Алиса болтала по видику с Ирией, Вандочка, увидав вашего покорного слугу рядом с Алиской, тут же меня узнала и радостно закричала:

– Мам, мамочка, гляди, у Алисы дядя Яков, который уже умер!

Алиса сказала Ирии, что собирается на Уксу. Мол, там будет фестиваль по случаю очередной годовщины свержения тирана Уксу-ба. Пообещала вернуться вечером в воскресенье.

Сначала Алиса была до отвала накормлена замечательным пирогом с вишнёвым вареньем — все Селезнёвы обожают вишнёвое варенье, — и только потом получила согласие на полёт. Перед сном она провидеофонила Пашке: мол, ожидаются приключения. Присоединяйся!

Ирию эта фраза насторожила, но менять своё решение было уже поздно. Обещала Алиске корабль — значит, обещала. “Ничего, — подумала Ирия. — В крайнем случае возьму катер у Милодара и полечу на выручку. Надо только скафандр проверить”.

Рано утром в субботу Пашка как штык был на месте старта. Он был одет в интергполовский скафандр. Алиса очень попросила его переодеться во что-нибудь более домашнее — но какой настоящий мужчина позаботится о том, чтобы взять с собой смену одежды? Вот парализующий бластер он никогда не забудет.

У Пашки, по счастью, нет парализующего бластера.

Как оказалось, Алисин друг вообще не ложился спать, зато успел слетать в Сидней за миелофоном — тем самым, который был изготовлен из кристалла гиперселенита, найденного Алисой на бывшем космическом корабле ашиклеков. Эта находка случилась, когда гигантский космолёт-астероид ещё только переоборудовался под музей, ныне возглавляемый доктором Верховцевым.

Пока Алиса купалась в речке, Павел с самым деловым видом осматривал дюзы планетарных двигателей Гай-до. Корабль советовал Пашке, помимо осмотра дюз, протестировать всю бортовую электронику, а то, мол, всю зиму никуда дальше Луны не летал, всё отсырело, заплесневело, вышло из строя... На самом деле Гай-до просто разыгрывал Пашку: все бортовые системы были в полном порядке. Корабль сам их регулярно тестировал и при необходимости заменял комплектующие, выработавшие свой ресурс.

Вообще-то у роботов, и у Гай-до тоже, не бывает чувства юмора. Но за последние годы кораблик научился искусно его имитировать. Хотя ему самому было ни чуточки не смешно. Короче, можете не удивляться, что корабль подшучивает над своим капитаном.

Гай-до — скоростной корабль. Он оборудован мощными гравитационными двигателями. Их конструкция, между прочим, основана на том же принципе, что и устройство машины времени, но более проста. Двигатели, разработанные отцом Ирии Самаоном Гаем, позволяли достичь конечного пункта предстоящего путешествия примерно за десять часов. Ребятам предстоял полёт на планету, расположенную в нескольких тысячах парсек за ядром Галактики, если смотреть с Земли. Если же смотреть с Блука, то маленькая, меньше Марса, планета, где скрывался от правосудия Охижутик, оказалась бы в созвездии Голубого Комара. Если с Альдебарана — то всё равно в нескольких тысячах парсеков за ядром Галактики. Но это вы наверняка и без меня знаете. Вы же представляете себе, где в Галактике расположена звезда Альдебаран?

Корабль прошёл атмосферу Земли. Перегрузки кончились. Корпус, остывая, пощёлкивал, словно старинный утюг. Алиса включила искусственную гравитацию и отправилась в камбуз приготовить что-нибудь поесть. Пашка развалился в капитанском кресле, включил новости, немного послушал, потом свернулся калачиком — и уснул. Молодому, растущему отроческому организму сон жизненно необходим.

Новости были тревожные.

С Брастака передавали о загадочных нарушениях в системе обеспечения планеты продовольствием.

На Завыдковой группа транспортных роботов завладела патрульным кораблём местного отделения ИнтерГПола и улетела в неизвестном направлении, отключив связь корабля с галактическими диспетчерскими службами.

На Шешинере целый ряд компьютеров, как оказалось, пытается установить связь с другими компьютерами с целью запустить на них какие-то программы, минуя системы проверки квот и полномочий. Кстати, раз уж зашла речь о планете склиссов: никаких таблеток для путешествий во времени, конечно же, не бывает.

На Пенелопе закрыт единственный космодром: корабли не могут ни взлететь, ни припенелопиться вследствие сбоев в компьютерных системах управления.

Даже с Альдебарана, населённого древней, мудрой и опытной цивилизацией, вдруг ни с того ни с сего стартовали несколько десятков межзвёздных кораблей первого и второго класса, битком набитых промышленной техникой и роботами. Эскадра взяла курс в сторону центра Галактики.

Пашка дремал — Алиса слушала.

Нервничала Алиса.

Неужели Охижутик обманул? Или у него были ещё сообщники, которые теперь действуют самостоятельно? А что, если они заставили его взяться за старое? Зачем, кстати, ему миелофон? Быть может, это Крыс, узнав о навыках Охижутика, в момент рецидива своей тяжёлой болезни решил шантажом заставить бывшего хакера работать на него, Крыса, и подчинить себе наконец всю Галактику?

Путешествие прошло без приключений, если не считать того, что Гай-До немного отклонился от курса. Он сделал это, чтобы дать детям полюбоваться волшебным зрелищем, какое представляет собой ядро Галактики, если ты летишь в десятке тысяч парсек над её плоскостью. Представь себе исполинскую бледно-жёлтую спираль, занимающую половину небесной сферы, — спираль, к центру рассыпающуюся мириадами немигающих точек. Прямо под тобой — сияющее, как десять тысяч Солнц, облако света, скрывающее чудовищных размеров чёрную дыру — одну из самых крупных во Вселенной в нашем времени. В её бездонное чрево водопадом рушатся звёзды, превращаясь сначала в торнадо раскалённой плазмы, потом в месиво эпиплазмы (быть может, ты даже не знаешь, что это такое), потом в ничто... Но вы этого не видите: грандиозный звездопад скрыт тысячами тысяч других звёзд, которые миллионы лет спустя ждёт та же участь.

Противоположная половина неба беспросветно чёрная. Ни звёздочки, ни туманности. Лишь пристальный взор может местами заметить в этой черноте крошечные бледные точки и пятнышки ближайших галактик — едва видимые.

Потрясающий воображение вид родной Галактики открылся и мне с борта пассажирского космолёта, когда мы с Алисой, Ричардом и другими участниками нашего семинара летели на Блук. Величие этой картины словами не описать. Думаю, со мной даже настоящие мастера слова согласились бы. Ничего подобного я никогда прежде не видел... и, увы, больше уже не увижу. В моей жизни теперь всё позади.

А для Алисы эта картина едва ли не столь же обыденна, как для жителей Москвы — вид на столицу с Воробьёвых гор, или со смотровой площадки Останкинской башни, или из иллюминатора самолёта, набирающего высоту над Шереметьевом в ясный летний день... Пашка и вовсе проспал. Алиса пихнула было его в бок: “Паш, ядро проспишь!” — но тот, пробурчав что-то неопределённое на тему снившегося ему сна — то ли “тигрокрысы”, то ли “игры Крыса”, — лишь повернулся на другой бок. Больше Алиса к нему приставать не стала: пусть себе отдыхает. Главное, если упрекнёт — мол, почему не разбудила у ядра, — можно будет с чистой совестью сказать, что будила. При свидетелях. Гай-до видел.

Алиса читала скучную статью по прикладной физике плазмы, а Пашка продолжал мирно спать, когда корабль вышел на орбиту планеты Баль — той самой, на которой скрывался опасный преступник.

Даже с орбиты было видно: внизу что-то творится. По планете, почти лишённой атмосферы, двигались какие-то зелёные и серые пятна, тут и там мерцали вспышки взрывов. С высоты нескольких километров картина выглядела ещё более удручающей. Можно было рассмотреть какие-то исполинские боевые машины-трансформеры, груды искорёженных космических кораблей, огромные воронки, оставленные взрывами невероятной силы — неужели ядерными?

Гай-до кое-как снизился, отчаянно лавируя между несущимися со всех сторон без всякого порядка боевыми флаерами, к счастью, не обращавшими на кораблик никакого внимания, и с большим трудом приземлился — скорее, даже втиснулся — между двумя разбитыми межзвёздными кораблями то ли третьего, то ли четвёртого класса.

– Без скафандров высшей защиты высадку экипажа запрещаю, — безапелляционно заявил корабль капитану и штурману. Капитаном, конечно, был Пашка. Если бы капитаном была Алиса, эта реплика вряд ли бы понадобилась.

Пашка, кряхтя, втиснулся в довольно тяжёлый и неуклюжий скафандр без шлема, напоминавший скорее кокон или даже небольшой флаер, чем скафандр. В скафандре высшей защиты, как известно, для обзора используются телекамеры. Капитан “Гай-до” был недоволен: что за прогулка по нехоженой планете, если ты, как в сейфе, упакован в аппарате, перемещающемся исключительно с помощью антигра? Ходить-то в скафандре высшей защиты невозможно!

Космонавты выплыли из переходного люка корабля и, уворачиваясь от вспыхивающих тут и там лучей боевых лазеров — хоть скафандр и оборудован мощным силовым полем, не слабее корабельного, но зачем лишний риск? — нырнули в раструб глубокой шахты под огромной металлической башней, некогда высокой, а ныне срезанной почти у основания боевым плазмотроном. Ещё один памятник цивилизации странников... Где их только не находят!

На Земле почему-то нет ни одного. Наверное, потому, что туда кто-то уже пытался залезть. Базы странников, как вы, вероятно, знаете, при попытке несанкционированного посещения самоуничножаются. Вместе с кладоискателями.

Зато на Марсе такие базы есть. И не одна. Но информации об их местоположении в свободном доступе нет. А то вдруг кто-нибудь вроде Пашки, презрев опасность, сунет туда нос?

Пашка присвистнул, оценив мощность орудия, свалившего башню. Он интересуется боевой техникой и знает, пожалуй, почти всё об основных системах оружия, применяемых в Галактике. Но даже он понятия не имел, что существуют плазмотроны, способные разрезать, как масло, вольфрамовую стену пятиметровой толщины. Впрочем, может быть, это не вольфрам... Но уж во всяком случае не алюминий.

Дети пробирались сквозь лабиринт тесных шахт и штолен, в которых и без скафандра мудрено развернуться. Пашка пару раз застревал. Трижды детей атаковали совершенно мирные на вид роботы, по своей конструкции больше приспособленные убирать мусор или ремонтировать сантехнику. У ребят не было с собой оружия, поэтому им приходилось уничтожать роботов, разгоняясь и тараня их тяжёлыми скафандрами. После двух-трёх таранов роботы обычно переставали подавать признаки жизни. У последнего из них Павел манипулятором скафандра отобрал бластер, и дальнейшее продвижение ускорилось: роботы сторонились вооружённых чудовищ без руг и ног. Наверное, принимали за своих.

Вдруг у Алисы, заточённой в неповоротливый скафандр, зазвонил сигнал карманного компьютера. Звонила Кора.

– Алиса, ты где?

– На Бали.

– Нашла время по курортам разъезжать! Ты нам нужна.

– Это не тот Бали, который на Земле. Это планета Баль, примерно между ядром и Блуком. 116-й сектор.

– Я там не была. Но что ты там делаешь?

– Прилечу — расскажу.

– Прилетай немедленно. Ты же на Гай-до? Часов через десять сможешь быть у меня? Но лучше раньше. Только предупреди, когда именно.

– Кора, милая, не знаю. Как получится.

– Алиса, как тебе не стыдно? Мы без тебя пропадём. Мушкин — ты его знаешь...

– Знаю, — буркнула Алиса. Хоть и объяснил ей Милодар, почему Мушкин тогда лгал, неприязнь к лейтенанту у моей подруги сохранилась.

Кстати, официальных чинов в ИнтерГПоле нет. Но агенты по традиции называют друг друга лейтенантами, майорами, полковниками... Милодара в шутку именуют генерал-сержантом. Тот не обижается, потому что не знает, что означает устаревшее слово “сержант”. Он бы даже на “генерал-ефрейтора” не обиделся.

Я бы обиделся, и вот почему. Мой брат служил в армии. Он рассказывал, что ефрейторов там почему-то не любят.

– Мушкин, говорю, по чистой случайности задержал здесь одного цыганёнка, воровавшего драгоценности. Вышли на его табор. Оказывается, один из цыган неделю назад виделся с Охижутиком. Следовательно, хакер жив. Но дело не в этом. Ты нам вот зачем нужна. Мы тебя внедрим в табор, чтобы выявить все его преступные связи.

Вы, конечно, подумали, что Кора неспроста это говорит, что Алисе, по законам жанра, предстоит ещё один круг приключений — в цыганском таборе двадцать второго века. Должен вас разочаровать: в табор Алису так и не внедрят. Резидентом станет другая девочка — ровесница Алисы, природная цыганка, дальняя родственница Милодара. Алиса на этот раз опоздает. И хорошо. Жизнь в таборе — не сахар. Не потому, что тяжёлая, а потому, что скучная. Ни почитать, ни слетать на Луну на фестиваль, ни поиграть в бадминтон, ни опыт поставить... Не по душе Алисе такие приключения, когда всё приключение в том и состоит, что нет никаких приключений.

– Кора! Боюсь, что я не смогу тебе помочь. Сейчас я выполняю одно своё обещание. Сколько времени это займёт — точно сказать не могу. Но раньше понедельника вряд ли окажусь в Москве. Так случилось.

– И кому же ты дала такое странное обещание? Да ещё в самый неподходящий момент? Ты же знаешь, какая сейчас обстановка в Галактике!

– Знаю. Но помочь не смогу. Подробности — по возвращении. Извини, тут на меня напасть пытаются. Отключаюсь.

Оставив встревоженную Кору теряться в догадках, Алиса протаранила последнего робота и влетела в помещение наподобие складского, заваленного всякой рухлядью, которая рассыпалась в прах от прикосновения манипулятора. Рухляди было несколько сотен тысяч лет. Пролетев это помещение, Алиса увидела вполне современный переходный отсек, явно сконструированный на Чумарозе. Ребята легко уместились в переходной камере вдвоём — даже в громоздких скафандрах. За переходником открылся длинный узкий зал, по которому сновали какие-то странные существа. Часть из них напоминала летучих мышей размером со свинью — они летали плохо, только подпрыгивали; другие — гориллоиды, уже знакомые Алисе со времён поисков Карла и Клары Коралли; было десятка два уксуйцев с бластерами; кроме разумных существ, в зале было полно роботов, но все они до одного были выведены из строя лучами бластеров. Существа суетились, перетаскивая в какие-то потайные отсеки контейнеры с абсолютным топливом, загадочные механизмы, кабели; некоторые сидели перед гляделками, тревожно всматриваясь в сообщения компьютерных программ. Атмосфера паники и растерянности царила в бальском подземье.

Охижутик сидел за компьютером в дальнем конце зала и лихорадочно долбил по клавишам. Пахло ли от него валерьянкой — Алиса так и не узнала. Без знакомого запаха чумарозец казался Алисе нарисованным, ненастоящим.

– Прибыла Элис Дрейк, шеф, — крикнул гориллоид. — И её охранник.

Очевидно, пиратский приспешник пользовался устаревшим портативным электронным переводчиком, который переводил сначала с русского на английский, а уже с английского — на космолингву. Из-за ошибки в программе прибор перевёл на английский имя и фамилию гостьи. Получилось смешно.

– Алиса, включай миелофон и слушай мои мысли, — пробасил пират. — Словам ты всё равно не поверишь.

Но Алиса на этот раз не поверила и миелофону. Миелофон — электронный прибор, а Охижутик — хакер. Вдруг сигнал в наушниках создаётся вредительской программой, созданной преступником?

Нет, кое-чему она, конечно, поверила.

Она поверила, что Охижутик вернулся к прошлому, сколотил новую банду, гораздо больше прежней. Что он успешно взломал сети нескольких планет и наладил массовое производство — на базе типовых промышленных и сервисных роботов — боевых единиц для задуманной им игры. Что получил в своё распоряжение значительные запасы абсолютного топлива и антивещества. Что разработал самоадаптирующуюся программу, передающую ему контроль над обнаруживаемыми ею вычислительными системами — будь то обычные компьютеры, биокомпьютеры, роботы или другие разновидности электронных мозгов. Наконец, завербованный им гориллоид, пользуясь доверчивостью и, не скрою, самоуверенностью альдебаранцев, хоть и не смог взломать их компьютерную сеть целиком, угнал почти весь резерв их звёздного флота.

На поверхности раздался мощный взрыв. С потолка, скрытого пластиковыми панелями, посыпалась какая-то труха.

Нижеследующему Алиса поверила на три четверти.

Несколько дней назад ситуация вышла из-под контроля пирата. В его программах, как выяснилось, были ошибки — и не одна. Потому-то боевые единицы пирата начали уничтожать друг друга. Теперь они подбираются к его собственной базе. Роботы, корабли и боевые машины, собравшиеся на Бали, накапливали запасы антивещества, чтобы уничтожить планету, если на ней будет хотя бы одна единица из тех, кого они считали своими противниками. Кто кого считал противником — в этом уже и сам Охижутик не мог разобраться. Худшее из плохого то, что роботы считали своей первоочередной задачей уничтожение средств связи. В результате несколько часов назад хакер потерял связь с последней сетью, которую он контролировал. Контроль над Брастаком был утрачен ещё позавчера. Между тем только из брастакской сети хакер мог хотя бы попытаться повлиять на поведение взбесившихся боевых единиц, исправив управляющие ими программы, выполнявшиеся брастакскими компьютерами...

Глухой удар потряс стену подземного помещения. С потолка посыпались облицовочные панели. В центральной части зала погасло освещение.

Алиса продолжала слушать мысли пирата. Теперь она им вовсе не верила.

Охижутик клялся, что, если останется жив, навсегда оставит пиратство — теперь уж точно! — и никогда не вернётся к прошлому. Он согласится на любые условия, лишь бы Алиса помогла ему спастись. Единственное, о чём он её просит, — не выдавать его полиции. Это будет катастрофа. Осуждённый и наказанный, он никогда не сможет начать новую жизнь и искупить принесённый им вред.

“Эту песню мы уже слышали”, — подумала Алиса.

– Алиса, забери меня отсюда! — закричал чумарозец, когда с растрескавшегося потолка посыпались глыбы величиной с футбольный мяч.

“Если засыплет, придётся вызывать помощь, — подумала Алиса. — Самим не выбраться”.

Огромная металлическая плита — из таких составлена боковая стенка подземелья — со скрежетом накренилась: вот-вот придавит десяток заметавшихся в панике уксуйцев. Спасая жизни пиратов (люди всё-таки), Пашка ринулся к падающей стене. Его скафандр вышвырнул защитное поле, и тысячетонная плита зависла, плавно кренясь по мере того, как Пашка тихонько направлял кокон скафандра к центру зала.

Индикатор заряда батарей Пашкиного скафандра клонился к нулю. Удерживать на весу несколько тысяч тонн в течение минуты — на это немало энергии нужно. А он, растяпа, даже не позаботился о том, чтобы, прежде чем покинуть корабль, установить свежую атомную батарею! Кто же знал, что потребуется?

Не увиливай, Павел. Должен был предвидеть. Во-первых, ты не в первый раз в космосе. Во-вторых, ты не один. Ты, капитан корабля Гай-до, несёшь ответственность за весь экипаж. За Алису то есть.

Скафандр высшей защиты устоит даже в эпицентре термоядерного взрыва, даже в фотосфере звезды. Но для этого силовое поле должно поддерживаться батареями на абсолютном топливе — устройствами сложными и дорогими. У Ирии таких не было. Поэтому защитное поле скафандра питалось обычными атомными батареями. Их энергии хватало на противодействие даже мощнейшим боевым плазмотронам и лучевым бластерам. Но лишь в течение ограниченного времени.

Когда следом за первой рухнули ещё три плиты, в проломе показался бур исполинского робота для подземных работ. Керамический гигант, просунув в зал манипулятор с плазмотроном, направил струю раскалённой плазмы на Павла.

Силовое поле скафандра выдержало атаку.

Чумарозец шустро застегнул скафандр и закрыл шлем. Но всё равно обжёгся.

В этот момент Павел сам отключил силовое поле. Иначе энергии не хватит, чтобы выбраться отсюда. Или придётся вовсе снимать скафандр. И тогда робот попросту схватил Павла манипулятором и начал трясти скафандр, как погремушку.

Алиса ринулась на помощь другу. Чумарозец бросился к роботу — тот отшвырнул его, как досадную помеху. Охижутик вновь приблизился к дьявольскому агрегату и, выхватив из кармана бластер, направил луч на манипулятор, зажавший Пашкин скафандр. Робот долбил скафандром об пол. Люк скафандра открылся. Оттуда капало что-то красное... Алиса пыталась таранить робота, но как справиться с великаном, выдерживающим подземные температуру и давление? Как одолеть исполина, прокладывающего своим плазмотроном путь среди горных пород с той же лёгкостью, с какой подводная лодка бороздит океанские глубины?

Луч плазмотрона коснулся скафандра пирата. Скафандр был обычный, космический. Пират взвыл от боли. То ли два, то ли три щупальца упали, отрезанные, на пол и скрючились в судороге. Но Охижутик продолжал сражение. Остальные обитатели подземья толпились около переходника, пытаясь спастись бегством.

Манипулятор робота-землекопа наконец упал, отрезанный лучом бластера. Охижутик, воспользовавшись этим, прильнул к корпусу кибернетической громады, нашёл в нём одному ему известный люк, сунул туда щупальце... посыпались искры, лицо пирата передёрнула судорога... Из недр робота пошёл дым. Керамический колосс сделал ещё несколько судорожных движений — и замер.

Миелофон работал, и Алисе слышны были мысли пирата. Его ужас был неподдельным, желание спасти землян — искренним, раскаяние — подлинным, отчаяние — настоящим. Так не запрограммируешь!

Когда они вместе с пиратом делали Павлу искусственное дыхание и приклеивали заживляющим составом из Алисиной аптечки лоскуты содранной кожи, вправляли вывихи и делали инъекции, Алиса окончательно поняла: Охижутик наигрался. Не будет он больше играть “в Циву по-настоящему”.

Планета Баль исчезла из вида. Гай-до с Охижутиком, Алисой и Пашкой на борту на максимальной скорости летит на Брастак. Павел лежит в реанимационной капсуле. Алиса соврала Гай-до, что капитан сам по неосторожности снял скафандр, а потом его завалило камнями. Когда-нибудь попросит прощения, а сейчас приходится лгать: у неё нет выхода. Она обещала Охижутику сохранить его тайну.

Попав на Брастак, Охижутик сможет остановить нашествие роботов на Баль и навести порядок в компьютерных сетях других планет. После этого он создаст себе новое компьютерное досье и устроится на работу в экспедицию Громозеки. Вместе с профессором Рррром он будет помогать знаменитому чумарозскому археологу переводить древние надписи. Ведь навыки гениального хакера, всю жизнь занимавшегося взломом защитных кодов, окажутся более чем полезными для расшифровки таинственных знаков забытых алфавитов. Так, решила Алиса, бывший преступник сможет начать новую жизнь.

Алиса пошла навстречу просьбе Охижутика. От суда она его спасёт. По трём причинам. Он спас жизнь её другу. Он осознал свою вину и обещал исправиться. Он проявил настоящее мужество, рискуя своей жизнью в бою с беспощадным тираном, его же, Охижутика, волей вселившимся в мирного робота-рудокопа. Но главное, Алиса понимала: если пирата осудить, он и вправду может взяться за старое. От обиды.

Ради справедливости можно будет рассказать эту историю Громозеке. Лет через пять. Вот тогда пусть и судят бывшего хакера. Он к тому времени исправится, и его простят.

Так решила Алиса.

Что же до сообщников Охижутика, те из них, кто выживет в кошмаре бальских подземелий, будут эвакуированы экспедицией Крома и предстанут перед судом. Гай-до не сможет вывезти всех; но дело даже не в этом. Нет времени. Надо срочно лететь на Брастак, спасать Галактику от взбесившихся кибернетических монстров — порождений горе-хакера с Чумароза. Дорога каждая секунда.

К Брастаку Павел пришёл в сознание. Но всё же его оставили на планете лечиться — в той самой палате биолаборатории, из которой совсем недавно выписалась Наталья Селезнёва. Врачу Алиса сказала: полез искать клад, завалило...

На Землю Павел попал только через неделю. Рейсовым.

Что же Алиса? В понедельник вечером она забросила пирата, кое-как залечившего раны, на исследовательскую базу Громозеки. Старый друг Селезнёвых трудился на планете Зубчатка. Там нашлась не исследованная ранее база странников. Громозека уже научился ракетным ударом выводить из строя системы самоуничтожения таких баз. Помогло ему в этом изучение устройства той самой базы, которую когда-то открыл на планете Пять-четыре Тадеуш Сокол, ставший впоследствии мужем Ирии и другом Алисы.

Вопреки широко распространённому в нашем времени заблуждению, щупальца у чумарозцев не регенерируются. Их приходится сначала клонировать, а потом долго и мучительно приживлять. Иногда это удаётся сделать лишь с третьего или четвёртого раза. Охижутику предстоит сложное лечение, прежде чем он сможет приступить к работе. Громозека каждые два часа навещал больного чумарозца, давал ему пить валерьянку через трубочку, даже сказки рассказывал. Оказалось, что Охижутик совсем не знает чумарозских сказок, а ведь многие из них — настоящие шедевры.

Вот так Алиса прогуляла целый школьный день.

Павлу-то проще: у него больничный.

Но ему всё равно попадёт больше, чем Алисе. Ведь Алиса — человек ответственный. Она даже на борту Гай-до оставалась на связи со школой и была в курсе учебных занятий. Павел же, не подумав отработать задолженность, наверняка бросится ещё в какую-нибудь авантюру. Рассуждать об ответственности он любит, но когда до дела доходит — ведёт себя как ребёнок. И это в четырнадцать лет!

Наверное, он таким до старости будет.

У меня (наверное, не только у меня) есть смутное подозрение, что булычёвский Павлыш — это взрослый Павел. Сам Пашка с этим не согласен. Ему Павлыш кажется слишком развязным (Паш, на себя посмотри!). Алиса смеётся: а что, мол, может быть. Ричард отмалчивается. Он-то знает многое из того, что предстоит нашим героям во взрослой жизни. Потому что однажды побывал в двадцать третьем веке.

Правда, об этом вообще никто не знает, кроме самого Ричарда и меня. Ричард улизнул в двадцать третий век тайком, без разрешения. Именно чтобы посмотреть, как сложится судьба Алисы.

Кое-что о взрослой Алисе Ричард мне рассказал. Но это тайна. Ведь Алиса когда-нибудь прочтёт эту повесть, и если в ней будут подлинные сведения об её будущем, это нарушит правила хронобезопасности. Вот так. Ответственно заявляю вам одно: ничего плохого с Алисой не случится. Ей и впредь будет сопутствовать удача. Потому что Алиса добрая. Потому что у неё много верных друзей. Потому что она верит своему сердцу — самому чуткому во Вселенной индикатору истины.

Что же Охижутик? Больше он не нарушал данного Алисе слова. По крайней мере, вплоть до моего возвращения домой из двадцать второго века.

Но на этом история борьбы с компьютерным пиратством в нашей Галактике ещё не закончилась. Она имеет вполне естественное, но безрадостное продолжение. Поскольку продолжение это связано с событием, привлекшим пристальное внимание всей цивилизованной Галактики и даже, возьму на себя смелость сказать, вошедшее в её историю, я вам просто обязан о нём поведать.

[Предыдущая] [Содержание] [Следующая]

Дизайн и вёрстка - Jacob
Последнее обновление - 6 июня 2003 г.